Одна проблема: основатель «Аристы» Клайв Дэвис, которого еще в 1971 году убедили взять Игги на «Коламбию», не хотел опять наступать на те же грабли. По словам Левисона, дело не в личных особенностях Игги: «Клайв знал, что такое рок-н-ролл, ему было не привыкать. Возражения были исключительно коммерческого плана». Левисону поручили ведать делами «Аристы» за пределами США, так что после бурных споров Дэвис уступил. Но мнения своего не изменил и не упускал случая об этом напомнить, так что Левисон и Игги постоянно находились под давлением.

Скепсис Клайва Дэвиса означал, что в Америке у альбомов Игги неясные перспективы, но Arista выдала аванс, песни сочинялись, Джим очень радовался, что подписал договор на своих условиях, и с головой ушел в работу. Осенью в Берлин прилетел Скотт Тёрстон помочь с материалом, и получилось весьма плодотворно: они сочинили не меньше семи новых песен, три из которых были вскоре записаны, и воскресили две, которые не смогли закончить в злосчастный период Kill City: “Angel” и “Curiosity”. Некоторые из новых вещей были в конце концов отвергнуты: если верить Тёрстону, особенно хороша была “Hey Coco”, посвященная, очевидно, Коко Шваб. Скотт, который в дальнейшем работал с Джексоном Брауном и Томом Петти, признается, что лишь много лет спустя по-настоящему оценил творческий потенциал Игги. «Вообще говоря, он великолепен. Просто фантастика. Но я, наверное, не оценил его тогда так, как оценил бы сегодня». Теперь Тёрстон предполагает, что ему самому просто «не хватало сочинительского мастерства», чтобы сотрудничать с Игги на должном уровне, а про результаты партнерства говорит, что получилось «не то чтобы плохо. Но и не то чтобы вполне успешно». Это мнение разделяют почти все, кто работал над альбомом, получившим название New Values.

Барабанщика нашел Дэвид Боуи – позвонил Клаусу Крюгеру, приятелю Мартина Киппенбергера; он был знаком Дэвиду и Джиму по берлинским клубам и только что на студии Hansa сыграл на альбоме Tangerine Dream Force Majeure. Питер Дэвис с Джимом тут же позвонили Джеймсу Уильямсону и назначили его продюсером, к восторгу Бена Эдмондса, хотя Уильямсон в 1974 году и сбежал с мастер-лентами альбома Kill City. «Я не стал ему напоминать, – говорит Бен, давший денег на ту запись. – Вот болван!» (Впрочем, он отмечает, что на тот момент пленки коммерческой ценности не имели.) Скотти Тёрстон привел басиста Джеки Кларка, с которым недавно работал у Айка и Тины Тернер.

Собравшись в Лос-Анджелесе, они стали репетировать в студии SIR и в подвале у Скотти Тёрстона, и все срасталось прекрасно. Смешно, насколько они были разные: серьезный Клаус играл четко и хлестко и не вылезал из наушников – слушал метроном; Джеки Кларк раньше играл исключительно ритм-энд-блюз, но моментально врубился и стал носить пиджак со стразами и шляпу «стетсон», как кантри-музыканты; Скотти был, как всегда, мил, покладист и полон энтузиазма. Уильямсон тоже очень старался, ходил в элегантных костюмах и всячески проявлял организованность и профессионализм. За новым имиджем Уильямсон прятал ранимую натуру – его самооценка была непоправимо подорвана крушением The Stooges, и с гитарой он уже практически завязал. «Раньше мне нравилось играть на гитаре, но это был эмоциональный выплеск, – говорит он теперь и сдержанно добавляет: – С этим связаны определенные воспоминания». В чистосердечие Джима он, конечно, больше не верил. В конце 1978 года связь между ними сохранялась только через Питера Дэвиса, который регулярно звонил Уильямсону, осуждая его намерение издать Kill City. Затем альбом вышел (с двумя именами на обложке) и рецензентам понравился; теперь имя Уильямсона обрело некий коммерческий потенциал, и голос Дэвиса в телефонной трубке зазвучал гораздо дружелюбнее. «Джим надеялся, что я вернусь осуществлять рок-н-ролльную мечту, – говорит Джеймс. – Но к тому времени мои взгляды на жизнь изменились». Личных отношений с бывшим другом он решил избегать: «Строго профессиональное сотрудничество».

Когда три пятых Stooges снова оказались под одной крышей, вернулись и некоторые особенности их прежней жизни. Например, их вышибли из отеля «Тропикана» за толпу девчонок и за шум: в три часа ночи Игги сидел в номере совершенно голый, если не считать «телекастера», и играл на умопомрачительной громкости. Питер Дэвис приехал со своей девушкой Клэр, которая подружилась с Эстер и составляла ей компанию, когда Игги отправлялся по бабам. Дэвис безукоризненно все организовал, но, по словам Эстер, продержался недолго: «Поначалу Питер был очень деловой, но, к сожалению, скоро увлекся кокаином и пропал – а все из-за нас. Прежде он к кокаину близко не подходил».

Команду выгоняли из одного отеля, из другого, каждый раз они находили место попроще и в конце концов оказались в «Вигваме» – аляповатом комплексе 30-х годов в виде отдельных домиков-«вигвамов» из ярко раскрашенного, уже крошащегося бетона. Контингент соответствующий: проститутки и их клиенты, оплата почасовая.

Альбом New Values записывали в студии Paramount, где Джеймс когда-то учился звукорежиссерскому делу. Несмотря на горы кокаина, работали хорошо и быстро: Тёрстон рулил составом, а Джеймс сосредоточился на текстах и вокале Игги. Лучшие песни – “Five Foot One” и “I’m Bored” – звучат упруго и лаконично, как у «Роллингов» на Some Girls, только жестче и агрессивнее. В вокале Игги появилась сдержанность, оттенявшая его мощь, которую он как бы держал про запас; были на пластинке и интересные минималистичные эксперименты вроде “The Endless Sea”. Остальные вещи могли получиться не хуже, но были смазаны невыразительным сведением, топорными духовыми пачками и бэк-вокалом. Как сказал Бен Эдмондс, «Джеймс был неплохой продюсер, но настолько рвался козырнуть профессионализмом, что смешивал звук, как тасуют смешанный картон» (“…he mixed the songs like he was mixing cardboard”). Несмотря ни на что, альбом New Values, выпущенный в апреле 1979 года, произвел впечатление и даже имел некоторый успех – 60-е место в британских чартах, а песню “I’m Bored” активно крутили по радио в Европе, да и в США тоже, особенно на Восточном побережье (например, на бостонской станции WBCN). Но Клайв Дэвис отдавал предпочтение собственным артистам, таким как Уитни Хьюстон и Барри Мэнилоу, и в Америке отложил выпуск New Values на осень; время было упущено, и в американских чартах альбом не смог подняться выше 180-й строчки.

Снова оказалось, что лучший способ продвигать пластинку – это играть концерты, и Игги опять отправился в дорогу. Следующие четыре года порой казалось, что этой дороге нет конца.

Как-то бывший «секс-пистол» Глен Мэтлок сидел у себя дома в Мейда-Вейл; только что развалилась его группа Rich Kids, и он думал, что делать дальше. Вдруг звонит телефон, и Питер Дэвис спрашивает, не хочет ли он поговорить с Игги Попом. Через несколько дней они с Джимом Остербергом пообедали в отеле «Атенеум» в Мейфэре, и Глен подписался на бас, так что Джеки Кларк перешел на гитару. Следующие два месяца Мэтлок провел на гастролях, причем взял с собой приятеля, Генри Макгроггана, бывшего тур-менеджера Rich Kids, а до них – шотландской глэм-группы Slik. В результате Макгрогган проработает с Игги рекордно долго, дольше всех. Мэтлок – а именно ему Sex Pistols в первую очередь обязаны музыкой таких хитов, как “Anarchy In The UK”, “No Future” и “Pretty Vacant”, – был очевидно полезен Игги: песни, которые тот писал сам, пока что не взорвали хит-парады. Возможно, поэтому Скотт Тёрстон, который весь прошлый год был главным музыкальным партнером Игги, решил свалить и заодно прихватил своего приятеля Джеки Кларка. (Кларк умер несколько лет спустя.) Последней каплей для Скотти стала новость, что сразу после тура группа отправится в Уэльс записывать новый альбом. «В конце концов я взорвался: на кой черт нам Глен Мэтлок? зачем записываться в Уэльсе? зачем мы связались с Питером Дэвисом? зачем вся эта херня? почему просто не сделать что-нибудь хорошее?!»