Вишняков присмотрелся к своей спутнице и обомлел. Это была Маргарита!

– Шучу-шучу, – хохотала она. – Но, согласись, слился ты, милый, оставив меня одинокой, рыдающей в подушку. Что тебя тревожит? Твое прошлое? Я могу избавить тебя от этих воспоминаний, иногда я этим занимаюсь, так сказать, небольшая подработка…

– Нет! – воскликнул Денис, не на шутку испугавшись. Лишиться воспоминаний? Что за черт? Что у него есть, кроме этих, подчас мучительных, воспоминаний?!

Маргарита кружила его, подмигивала и хохотала – что еще делать прелестнице на балу, как не хохотать! – и сквозь ее черты то и дело проступал облик «друга с той стороны». Кружение становилось все быстрее и быстрее, и вот неистовый вихрь подхватил их обоих, музыка исказилась до неузнаваемости, хор инструментов слился в бешеную какофонию. Вишняков, запрокинув голову и чувствуя, что на него валится лепной потолок, закричал, а хохот девицы гремел над залой…

…Он обнаружил себя на собственной кровати. Попытался встать, но со стоном повалился обратно, его мутило, как после качки на корабле, а сатана все хохотал – дьявольски беззаботно.

– Да что ты такой мрачный! – воскликнул он, плюхаясь рядом с писателем, уже в своем привычном обличье. – Весело же! Я давно так не развлекался! Ну же, не изображай буку! Что произошло-то? Все живы остались, слышал ведь, жертв нет! А Валентинычу так и надо! Стоит вовремя пожарные проверки делать и не загромождать узкие проходы всякой макулатурой. И курить всем надо прекращать – во-первых, для здоровья вредно, а во-вторых, от окурков горят даже рукописи, про отпечатанную макулатуру молчу. Странно, что оно вообще вспыхнуло – в современной литературе столько воды! Прости, забываюсь. Работы он лишился, надо же. Писать-то ты не разучился? Сейчас тебя, как пострадавшего, опять начнут пиарить – знаешь, как журналисты на этом сенсацию раздуют! Почище пожара…

– Я не знаю, что мне делать, – отвернулся Денис, которого все еще продолжало мутить.

– Знаешь! – неожиданно непривычно жестко, даже зло, отрезал гость. – Дурочку-то не включай. Я тебе давно сказал: просто делай то, к чему у тебя склонность. Не люблю слово «талант», у меня с этим неприятные ассоциации. И не дар. Врожденная способность, даже специализация – да, но никто тебя этим не одаривал, и талант у тебя не от доброго Боженьки, а свой собственный, милый мой. Вот и пиши. Ты из-за чего Валентинычу так сказал, про «гори синим пламенем»? Думаешь, я не знаю? Я знаю все, даже будущее, неужели ты думаешь, что я не знаю, обо что твою душу колошматит, как драккар Олафа о скалы Согне-фьорда? Знаю, что наболело. Не можешь ты не писать этот роман. Ты же понимаешь, что «случайностей» не бывает? Не зря тебя идея эта еще на заре бурной молодости в армии зацепила. А семена всегда падают в благодатную почву. Так что… соберись, тряпка!

Сердце Дениса снова болезненно стукнуло.

– По Мишке скучаешь? – моментально отреагировал гость. – Понимаю. Недооцениваешь ты меня. Обидно… Ну так что тебе не хватает для счастья, а? Что доставить на блюдечке с голубой каемочкой?

– С каемочкой?! – невесело усмехнулся Денис, крепко сжав челюсти. – Ладно, тогда по полной программе!

Дьявол подскочил – сама любезность! – рядом появилось старинное бюро, на нем были стопка бумаги, чернильница, перо. На самом сатане появились черные нарукавники, как у заправского приказчика. Он обмакнул перо в чернила и застыл в ожидании:

– Приказывайте, сударь, я весь внимание и буду записывать каждое слово, клянусь.

Вишняков усмехнулся:

– Ну, даже и не знаю… Допустим, даже издам я свой пресловутый роман. Наш пресловутый роман. Он канет среди прочих, только и всего. Чего мне не хватает… то есть чего нам не хватает. Да той же популярности! Вот ее мне пока и не хватает. Не взяли в варенцовский проект именно ввиду ее отсутствия. Имя у меня есть только в узких кругах. Ты удивлялся моей скромности? Хорошо, я перестану изображать из себя гимназистку и скажу, о чем я мечтал уже давно. Да и кто не мечтает!

– Наконец-то! – воскликнул сатана и с энтузиазмом потер руки в ожидании: – Слова не мальчика, но мужа, или, как говорит молодежь, аффтар, жги!

– Отстал ты от жизни, товарищ дьявол, – отпарировал Денис. – Так уж лет пять не говорят. И жечь, как подсказывает сегодняшнее происшествие, это по твоей части. Любишь огонь? Хорошо. Итак! Известные люди мелькают на экранах главных каналов страны и за рубежом, их все вокруг знают в лицо, они имеют вход «в общество» и не сходят со страниц СМИ. А меня приглашают только на второсортные ток-шоу. Не говоря уже о таких вещах, как экранизации моих романов, – это вообще за гранью реальности. А ведь казалось бы. И зрелищно, и прибыльно. Люди любят смотреть всякие костюмные псевдоисторические лубки с любовью-кровью. И не только люди в нашей стране. И на родине Олафа не отказались бы посмотреть сериал про соотечественника. Разве нет?

– Согласен, – усмехнулся «друг». – Понято, принято… это все?

– Ну уж нет, так легко ты не отделаешься, – криво усмехался Денис. Как ни странно, дьявол сам натолкнул его на интересную идею, и эту идею он, что называется, оседлал. – Я обнищал, как ни смешно. Гонорар за четвертую книгу мне выплатили, идут отчисления с тиражей, но это мизер. Допечатки сгорели. Прежние тиражи сгорели – ты же смотрел новости. Издательство практически разорилось, теперь у них возня будет с юристами, и не до меня, а мне надо на что-то жить, – Денис невесело ухмыльнулся. – И желательно безбедно и комфортно.

– Да ты все-таки остаешься скромнягой, как я погляжу, – расхохотался дьявол. – Нет бы до кучи потребовал виллу, да не одну – на Майорке, в Каннах, особнячок на Рижском шоссе… счет в банке неиссякаемый… А ты… «Жить не на что»! Я тебя обожаю! Это таки все?

– Нет, не все, – продолжал улыбаться злорадной улыбкой Денис. Знал бы дьявол, как сейчас он стиснул зубы! – Это о хлебе насущном. Теперь о главном. Напоследок отодвигал… Мишку и жену ты мне вернуть не сможешь, а эрзац, как с тем телефонным звонком, мне не нужен.

– Не смогу? – взъерепенился «друг». – Я? Обижаешь… Ладно, согласен, я тогда сработал грубо, а ты ведь натура тонкая. Все я могу, и всех я тебе верну, не переживай. Я всегда делаю то, что обещал! Как там у классиков: «Ланнистеры всегда платят по счету».

– Мартин у нас уже классик? – удивился Денис.

– И ты будешь, – пообещал дьявол. – Когда издашь свой роман. Свой главный роман, я имею в виду. Все, мне пора назад. Я ко второму акту как раз успеваю, как профессор Преображенский… У меня там такая компания, целый президент маленькой, но гордой страны. Он, правда, уже накатил до синих чертиков, но какой типаж! Просто эталон незамутненности! А ты тут без меня много не пей! До встречи! Думаю, встреча со мной тебя не обрадует… Так что будет тебе… встреча не со мной.

И гостюшка нырнул обратно в зеркало как ни в чем не бывало.

Денис открыл было бар, и рука его уже привычно свинтила пробку с последней бутылки виски… но навернула ее обратно. Бутылка снова перекочевала в бар, а Вишняков пошел продышаться. И форточки открыл. Ему показалось, что дома попахивает серой…