на смуглую босую ступню, пытаясь, как видно, спастись от неминуемо ожидающей её в скором времени участи.

– Почём продаёшь? – тут же подошёл к нему пузатый мужчина в просторной белой рубахе и обмотанном вокруг пояса белом же покрывале.

– По семьсот. Ещё за двадцать могу и почистить…

– Семьсот рупий? За кило? – тот в притворном изумлении всплеснул руками. – Это сколько же ты тогда туристам-то заламываешь, Ананд?

Парень молча улыбнулся.

– Ну скинь хотя бы сотню. По-соседски. А?

– Сотню не могу, – парень чуть виновато дернул себя за мочку уха. – Грешно даже предлагать. Смотри, какие большие, – он ловко подхватил дёргающую лапами креветку за хвост, поднес её к лицу пузатого, несколько раз щёлкнул пальцами по подрагивающему чешуйчатому панцирю и снова швырнул креветку себе под ноги. – Большие, свежие. Красивые. Только что в океане плавали. Пятьдесят скину. По-соседски. И вот не жалко же тебе во всём белом на рыбный рынок ходить, а, Ратам? Замараешься же.

– Ай, – презрительно махнул рукой тот. – Жена отстирает. А может, ты хоть семьдесят мне уступишь, а?

Ананд открыл было рот, чтобы что-то ответить, но в этот момент пол под ними неожиданно резко закачался, и парень, не удержав равновесия, рухнул прямо в лужу воды, натёкшей из смотанного кольцами зелёного поливального шланга, который висел на противоположной стене. С улицы донёсся истошный подвывающий лай нескольких собак, со стены над входом с грохотом упала, расколовшись надвое, исписанная грифельная доска, а потом по бетонному полу поползла изломанная, медленно расширяющаяся трещина, в которую одна за другой посыпались жирные извивающиеся креветки…

Глава 9

– …просто подведём итоги, хорошо? – Диана отставила от себя прозрачный кофейный стаканчик, звякнув о столешницу ободком автоподогрева, откинулась на спинку крутящегося пластикового стула на колёсиках и закинула щиколотку левой ноги, обутой в белый кожаный мокасин, на колено правой. – Ли действительно нарисовал эту картинку и подписал её твоим именем, но потом он искренне раскаялся в том, что сделал, ты же видел…

– Да он вообще всегда раньше делает, чем думает… – недовольно просопел стоящий перед ней курносый белобрысый мальчуган с голубыми глазами и усыпанными крупными веснушками щеками.

Школьный класс был залит слепящим полуденным светом, льющимся из широкого, во всю стену, окна, правая половина которого, распахнутая настежь, была завешана гигантским австралийским флагом; тонкая струящаяся ткань, пронизанная солнечными лучами, казалась полупрозрачной и словно светящейся. За окном виднелась кирпичная стена соседнего корпуса с широкими, похожими на большие ракушки открытыми террасами, а за ней раскинулся школьный стадион с красной беговой дорожкой и виднеющимся вдалеке баскетбольным кольцом. В воздухе слабо пахло подсыхающей акварельной краской.

– Вот видишь? – Диана понимающе покачала головой. – У любого из нас глаза – разные. Мы можем делать одно и то же, но каждый толкует это для себя по-своему, понимаешь? Некоторым людям может быть очень обидно оттого, что для тебя самого пустяк, верно ведь? Точно так же некоторые могут искренне считать, что рисунок – это мелочь, не стоящая внимания, и не понимать, насколько больно они могли сделать этим тебе или кому-нибудь ещё…

– Ну а мне-то чего теперь делать? – мальчик всхлипнул и отвернулся, глядя, как на лужайке за окном с десяток малышей в форменных зелёных футболках, рассевшись кружком на траве, хором считают вслух и старательно пытаются дотянуться руками до кончиков пальцев вытянутых ног – как видно, там шла растяжка перед уроком физкультуры.

Диана подкатилась на стуле ближе, поставила локти на колени и сцепила пальцы.

– Давай рассуждать вместе. Ли же поступил неправильно, ведь так?

– Так…

– Ли понял, что он поступил неправильно, он хочет это исправить… и он извинился перед тобой. Так? Или тебе кажется, что он был неискренен?

– Да не… не кажется…

Женщина на секунду задумалась, потом поднялась и подошла к серому кожаному диванчику, стоящему в углу класса между двух тянущихся под потолок металлических полок, сплошь уставленных мерцающими интерактивными фоторепродукциями и цветными энциклопедиями.

– Иди-ка сюда, Джек, – она села и похлопала ладонью по мягким подушкам рядом с собой.

Мальчик вздохнул и неуверенно опустился рядом. Некоторое время Диана молчала, прислушиваясь к щебету птиц за окном.

– Знаешь, мне на твоём месте стало бы сейчас гораздо легче, если бы я просто попросила у Ли прощения за ту драку, – сказала она наконец, глядя на солнечные блики, ползущие по выкрашенной белой краской кирпичной стене класса. – Тем более, что это была бы даже не настоящая драка… ты и твои новые приятели просто избили бы его, если бы не вмешались учителя. Разве это достойно?

– Не люблю я ни о чём просить… – упрямо мотнул головой мальчишка, шмыгая облупленным носом и рассеянно вытирая его о рукав тёмно-зелёной футболки.

– Я понимаю. Многие не любят, – покачала головой Диана. – Считают это признаком слабости… или трусости… Или собственного бессилия. Но это же так глупо, Джек. Ты ведь уже почти взрослый, и тебя никто и никогда не сможет заставить просить у кого-то прощения, если тебе самому этого не захочется. Ты же помнишь девиз нашей школы?

– Ну, это… поступай так, чтобы быть счастливым, – мальчик скосил глаза на эмблему на своей футболке и нервно зажал потные ладошки между колен.

– Именно так. Ты мне сейчас кажешься не очень-то счастливым, а это значит, что где-то была совершена ошибка, верно? – женщина пристально посмотрела ему в глаза. – Так что подумай: если это будет только твой выбор… если ты сам решишь попросить прощения, вместо того, чтобы идти на поводу у тех, чьё мнение ты, может быть, сейчас вдруг начал считать правильным… как же это может быть тогда трусостью или слабостью? Скорее наоборот, верно?

Джек шаркнул кроссовком по выцветшему тёмно-синему ковролину на полу.

– Я думал, что я сейчас просто получу свой штраф, и всё… – пробормотал он.

– А это правда было бы тем, чего тебе сейчас хочется? – Диана вопросительно приподняла бровь. Мальчик молча опустил голову и снова отвернулся. – Послушай, Джек… Нулевая толерантность к насилию – вовсе не пустые слова. Но ты ведь давно уже не маленький и прекрасно сам всё это понимаешь. Я могла бы сейчас просто сказать, что отстраняю тебя на недельку от общих занятий или больше не буду отпускать в игровую в обеденный перерыв за нарушение правил школы…

Она кивнула на брошюрку на противоположной стене, свисающую на тонкой верёвочке с пробковой доски между многочисленных карт, пёстрых карточек из серии «удивительный животный мир нашей страны» и плакатов с призывами поучаствовать в благотворительной акции в поддержку беженцев из Новой Африки.

– Ия действительно могла бы потом отпустить тебя на