— Так речь идет о Лизе Картошкиной?

— О ней.

— Но откуда дядя Веня…

— Она в бреду разговаривала. Не замолкала просто. Дядя Веня много часов у ее кровати провел и сделал выводы. Кощей каждый день рождения отправлял Лизе огромные суммы.

— Я в курсе.

— Серьезно? Ну, тогда не стоит мне об этом рассусоливать. В общем, поняли мы с дядей Веней, что Картошкина станет идеальной для меня невестой. Я пробовал с ней сблизиться, когда она в больнице лежала. Являлся с цветами, а дядя Веня представлял меня как ее спасителя. Но она забывала обо мне на следующий день. Как я понял, у нее всегда были проблемы с черепушкой, а точнее, с ее содержимым, а после аварии они еще и усугубились. Тогда мы с дядей Веней решили обождать. Он приглядывал за ней, держась на расстоянии, но все равно спугнул. Сменила наша Лиза место жительства. Но мы легко ее нашли, и когда ей потребовался водитель, я устроился к ней.

— Она тебя не узнала?

— Нет. Я был без бороды, когда она видела меня в больнице. Да и не забывай о ее дырах в памяти.

— Ты подкатывал к ней, но безрезультатно, так?

— Точно. Но я не терял надежды. А вот дядя Веня решил сделать другую ставку. На правнука архитектора Градова Николая. С ним он познакомился через Лаврова Макара Васильевича. Знаешь его?

— Нет.

— Чудной старик. Лифтером в «шпильке» работал. А его отец секретарем у ТОГО САМОГО Пахомова. Его тоже арестовали вместе с директором, но не расстреляли и по этапу, как Карла Лившица, не отправили. Признали психически ненормальным и упекли в дурдом. Правда, выпустили через какое-то время. Он стал вполне обычную жизнь вести. Женился даже. Но у врачей наблюдался. Сынок его, Макар, уже в зрелом возрасте отыскал дневники бати. А так как он не верил в сумасшествие родителя, думал, тот умело избежал лагерей, воспринял дневники как настоящие документы. И носился с ними, показывая любому, кто заинтересуется. Дядя Веня проявил любопытство. Но и только. А правнук Градова, Николай, этими записями просто заболел. И стал действовать. Вдвоем с чокнутым лифтером они раздобыли проекты здания, планы, схемы и вычислили, что есть из башни потайной ход. И ведет он в мастерскую Лившица. Николай тут же начал обрабатывать правнучку Пахомова, Риту. А дядя Веня, который заразился поисковой лихорадкой, давно за ее мачехой ухлестывал, так что на двух фронтах ребята наступали.

— Ты во всем этом не участвовал?

— Когда дядя Веня попросил меня устроить ему встречу с Лизой, я помог. Но как раз этого и не нужно было делать… Я все испортил!

— Так, стой. Давай не уходить от темы. Зачем ты приходил к дяде Абраму? И чем вывел его из себя?

— Мы говорили о схронах Стенькиных. Я высказал предположение, что Лившиц тебя гоняет не по тем местам. А сам знает, где сокрыт настоящий клад.

— И только?

— И только, Саня.

— Не ты убил его?

— С ума сошел! Зачем бы мне делать это?

— Чтобы Лиза Картошкина поскорее унаследовала все, чем владел дядя Абрам. Вы и так с дядей Веней долго ждали его смерти, чтобы завладеть мифическим золотом.

— Нет никакого золота. Вообще ничего. У дяди Абрама осталась только мастерская. Но ее он оставил в наследство правнучке Пахомова, Рите. Это, по его мнению, так же справедливо, как отдать все нажитое дочери Владлена.

— Откуда ты знаешь об этом?

— Он сказал мне перед тем, как мы начали ссориться. Я не поверил, и дядя Абрам принялся топать ногами. Но когда я проверил содержимое той железной коробочки…

— Так это ты напал на меня?

— Я аккуратно вырубил тебя, чтобы завладеть твоей находкой. Все катилось к чертям! Я не знал, что предпринять. Явился в барак, там ты. — Мишка открыл ящик тумбы. Он даже не заскрипел, а закряхтел при этом. Казалось, вот-вот развалится. Брат достал ту самую, похожую на женский клатч, коробочку, протянул ее Санычу. — Смотри сам, что прятал Кощей.

— Копию завещания, документы, несколько золотых цепочек и все?

— Не осталось богатства Кощеева, — пожал плечами Мишка. — И тот, кто убил его, сделал это из злости. Потому что если даже у дяди Абрама имелся какой-то другой схрон, то он ни за что не выдал бы место его нахождения.

— Дядя Веня, Макар Васильевич или правнук Градова Николай… Кто-то из них мог пойти на убийство?

— Нет. Ни в коем случае. Чокнутый лифтер настаивал на том, чтоб все прошло без насилия, и каждый на это согласился. А уж если от кого-то я бы ждал подвоха, то именно от него.

— Но из вас четверых в живых остались только двое. И если ты не убивал, то это сделал «добрый доктор». Задушил дядю Абрама, потом проломил голову Николаю, а в довершение зарезал Макара Васильевича. Теперь твоя очередь умереть…

— Нет, это бред, — отмахнулся брат.

— И все же подумай над тем, что я сказал.

— У тебя телефон звонит, — прервал его Мишка.

Саныч уже и сам услышал сигнал. Вынув сотовый из кармана, глянул на экран. Незнакомый номер.

— Алло.

— Это Александр?

— Да.

— Это Илья.

— Какой?

— Илья Бердников… — Через паузу. — «Черный Плащ».

— А, понял.

— Лиза просила позвонить тебе. Поговорить хочет. Не смог бы ты уделить ей немного времени?

— Когда?

— Желательно в ближайшее время.

— Я перезвоню через минуту.

И отключился. Он не хотел, чтоб Мишка понял, с кем он собирается на встречу. Он хотел верить брату… И вроде бы верил. Но сомневался.

— Мне нужно по делам, — сообщил он Михаилу. — Давай, я позвоню тебе, когда улажу их.

— Давай.

— Только возьми трубку.

Брат кивнул. На том и распрощались.

Она пробиралась в темноте, натыкаясь на какие-то предметы и роняя их. Где включается свет в «каморке папы Карло», Рита не знала. Пыталась светить телефоном, но все равно плохо ориентировалась.

А лифт тем временем поднимался вверх. Злая мачеха вызвала его, чтобы настигнуть взбунтовавшуюся падчерицу и наказать.

Рите нужно было отыскать выход. Она понимала, что дверь заперта, но надеялась выломать ее до тех пор, пока не вспомнила, что находится в бывшей ювелирной мастерской. Если бы она была Терминатором, тогда шанс был бы… Но в ней сорок восемь кило. Болит предплечье, по которому пришелся удар. А дверь обшита металлом. И нет окон.

Значит, не выбраться…

Рита закричала: «Помогите!»

И зарыдала, не зная, что предпринять. Спрятаться? Но Татьяна Олеговна найдет ее рано или поздно.