Вдруг звук!

Не с той стороны, где лифт.

Рита включила телефон и посветила им. Звук доносился от двери. Той самой, обшитой железом. Девушка бросилась к ней.

— На помощь! Прошу вас, откройте! — она заколотила кулаками по двери.

В ту же секунду дверь отворилась. Тяжело, со скрипом отошла в сторону. Рита протиснулась в образовавшуюся щель и буквально упала в объятия мужчины с черными волнистыми волосами, в которых серебрилась седина.

— Спокойно, барышня, — проговорил он, прижав ее дрожащее тело к своему. — Что случилось?

— Меня хотят убить!

Тут Рита увидела за спиной незнакомца Илью и Лизу.

— А вы тут как…

— Да вот, решили осмотреть помещение, которое тебе оставил в наследство Абрам Карлович Лившиц, — ответил ей Илья. И сказал незнакомцу: — Это Маргарита Пахомова.

— Которая попала в мастерскую на лифте? — спросил тот.

— Откуда вы о нем знаете?

— Догадался. Так кто хочет вас убить?

Рита начала объяснять, но повествование свое даже до середины не довела, хлопнулась в обморок от перенапряжения.

Когда очнулась, Лиза Картошкина сообщила ей о том, что Татьяну Олеговну арестовали. Находились они в это время в машине «Скорой помощи».

Риту хотели увезти в больницу и там понаблюдать, но она отказалась. Отправилась в следственный отдел давать показания. Вскоре туда же привезли дядю Веню и Матвея.

Продержали Маргариту в полиции до вечера. Но когда она вышла из дверей казенного здания, ее встречал Сан Саныч — настоящий спаситель, не то что Коля. Он отвез ее домой. Но Рита не могла отпустить его так сразу. Пригласила к себе. Показала квартиру, лифт. Потом они вместе бродили по «каморке папы Карло».

— Я все равно не понимаю, почему дядя Абрам оставил мастерскую вам, — говорил Саныч.

— Что-то связывало наших предков, — отвечала Рита. — Его отца и моего прадеда. Какой-то договор. И общая тайна. Дядя Абрам был в нее посвящен.

— Неужели вы верите в писанину Василия Лаврова?

— В нее нет. Я думаю, все было совсем не так, как он писал. А запутаннее и интереснее.

На самом деле все было гораздо прозаичнее. Но Рита не могла сказать Александру правды. И не только потому, что он обожает загадки, а она хочет заинтересовать его и привязать к себе. Никто не должен знать, как все было на самом деле…

Отец Маргариты когда-то хотел выкупить у Лившица мастерскую. Сделать подарок любимой женушке. Чтоб она в «каморке» свои картины продавала. Внес аванс в половину суммы. Готовились к сделке, но папа скончался. А так как покупка мастерской должна была стать сюрпризом, а бумагами занимался подручный Лившица, Кощей сделку отменил и сделал вид, что никакого аванса не получал. Рита не узнала бы об этом, если б, роясь в старых фотографиях и бумагах отца, до которых каким-то чудом не добралась мачеха, не нашла расписку. Это случилось неделю назад.

— Теперь вы, Рита, сможете вернуть себе башню, — продолжал диалог Александр. — Продадите мастерскую, наймете адвоката и выкупите у сводных сестер их долю.

— Я столько выручу за эту каморку, что хватит на суды?

— Скорее всего. Если операцию, которую провернула Татьяна Олеговна, чтобы выписать вас, признают незаконной, то выиграете любой суд. И то, что она оказалась убийцей, вам на руку.

— Но я не хотела бы продавать мастерскую.

— Сдать в аренду?

— Нет, устроить тут музей моего прадеда. Он, конечно, не был великим масоном, но великим человеком — да.

— Идея неплохая. Но на ее реализацию потребуются колоссальные средства.

— Мы обязательно изыщем.

— Мы?

— Вы и я. У вас есть опыт кладоискателя, а у меня карта.

— Карта? — переспросил Александр.

— В нашей семье хранили ее, как память о Геннадии Андреевиче. И не показывали посторонним. Но лишь потому, что на обратной стороне карты была его прощальная записка. Мой папа считал, что ценность в ней, а я теперь думаю, что не только. И, кстати, клад зарыт где-то тут. Под башней. Вы поможете мне найти его?

— Я попытаюсь.

Они улыбнулись друг другу. И Рита поняла, что теперь все будет хорошо.

Прошлое…

Они раскидывали песок до тех пор, пока Борис не закричал:

— Все, хватит!

— Берем кирки? — азартно проговорил Карл. Он едва стоял на ногах от усталости, но глаза его горели. — И пробиваем дерево?

— Не стоит. Мы нашли не лодку.

— Ее, ее родимую.

— Карл, это ступени. Сто двадцать лет назад на этом месте была лестница, ведущая к реке. Но в шестнадцатом году, в страшное половодье, ее не просто затопило — растерзало. И сейчас мы видим остатки этой лестницы.

— Нет, — упрямо возразил Лившиц. — Это Стенькин схрон. Я чувствую.

— Хорошо, убедись сам. Раскроши дерево. Но я помогать не буду.

Градов опустился на землю, утер обильный пот со лба полами выбившейся из штанов рубашки.

А Карл принялся орудовать киркой. И был, как никогда, похож на гнома. Так же мал ростом, неутомим и одержим золотом.

— Нет! — закричал он, пробив дерево. — Не может быть!

— Мы не найдем клад. Смирись.

— А что, если до него осталось каких-то пара десятков сантиметров? Надо поднять эти ступени…

Градов вскочил на ноги, схватил Лившица за плечи и начал трясти, как куклу, приговаривая.

— Да приди же ты в себя! Включи разум!

— Меня сейчас вырвет, — простонал Карл.

— Давай выбираться отсюда.

— Нет, я останусь.

— Я жену с детьми не видел больше двух недель. Мне домой надо.

— Так иди. Я же тебя не держу.

— Я не могу тебя оставить тут одного. Ты не в себе.

— Тогда давай драться. — И сжал кулаки.

Градов начал опасаться Лившица. Поэтому бросил:

— А черт с тобой, оставайся! — И стал выбираться из ямы. Но он не домой намеревался пойти, а в сторожку, чтобы оттуда позвонить Пахомову. Уж Геннадий Андреевич найдет на Карла управу. Тем более именно он Лившицу волю дал.

Директор долго не брал трубку. Когда наконец ответил, был очень недоволен тем, что его разбудили. Но, услышав сбивчивые объяснения архитектора, буркнул:

— Ладно, жди. Скоро буду.

Градов вернулся в подвал. Заглянул в яму. Но Лившица там не оказалось. Тогда как инструменты остались на дне. Борис хотел позвать Карла, но не успел раскрыть рта, получив удар в спину. Его с силой толкнули, и Градов полетел в яму…