– А почему решил вернуться сюда? – спросил он. Мунк посмотрел прямо ему в глаза, и Гарри почувствовал, что новая сила начинает его покидать.

– Мне здесь нравится, – ответил Мунк. – Чистый воздух. Хорошие люди. Плодородная земля. Большие возможности. И никакой, мать её, грязи, никаких ошмётков тел, – всё его тело сотряс сильный спазм, и Гарри увидел, что его собеседник сильно пьян. – Ты ничего не понимаешь, Вертикаль, – сказал он. – У меня остались и ноги, и руки, и лицо, и член.

Женщина, проходившая мимо, услышала его слова и пробормотала что-то неодобрительное. Мунк уставился на неё с таким отвращением, что она на секунду замерла, будто этот взгляд не давал ей сойти с места, потом метнулась в магазин.

– Жаль, что с Полом так вышло, – добавил Мунк.

Я не скажу ни слова, пообещал себе Гарри. Ни слова о посылке, о том, что он знает и что подозревает. Я не доставлю ему этой радости. И, вздохнув, сказал тем жизнерадостным тоном, который был ему так противен у других:

– Да, но главное – никогда не терять надежды.

Вынужденный оптимизм подействовал на него, как заклятие злого волшебника: последняя надежда, которую он вынашивал втайне от беспощадного, всё понимающего рассудка, в последний раз дрогнула и погибла. Пола больше нет. Теперь Гарри был в этом уверен. Глядя на парад, он понял, что в глубине души знал об этом уже много месяцев. И вместе с этим осознанием к нему пришла ещё одна черта характера любимого человека – но не храбрость его, не интеллигентность, не импульсивность, а молчаливая, безропотная покорность судьбе.

– Сестра, наверное, скоро вернётся назад к цивилизации, – предположил Мунк. – Если ещё этого не сделала.

– Нет, Петра всё ещё здесь, – сказал Гарри. – Мы уже несколько лет женаты, – увидев, как расширились глаза Мунка, Гарри понял, до чего он изумлён этим и уязвлён. – Петра – потрясающая, – продолжал он. – Самая сильная и храбрая женщина, что я встречал. Она справляется со всей работой, что раньше делал Пол, и прекрасно воспитывает Грейс.

– У вас есть ребёнок?

– Да, Грейс. Ей шесть лет, – внезапно Гарри захотелось, чтобы она была здесь – не важно, инфлюэнца или не инфлюэнца – сидела бы у него на плечах и смотрела на парад. – Моё маленькое сокровище.

Мунк коротко, презрительно фыркнул.

– Значит, ты теперь настоящий ф-ф-фермер, – пробормотал он, – маленький Гарри.

Когда Гарри ехал по дороге к ферме, уже стемнело. Тоска, накатившая при виде парада, сменялась то злостью, то ликованием, но чаще всего – страхом, когда он вспоминал разговор с Мунком. Мысли снова и снова возвращались к нему, как пальцы сами тянутся к зудящему нарыву. Замёрзший и уставший от поездки, он мечтал об ужине, о миске горячего супа или рагу, о тёплой постели. Но внезапно его сердце замерло – он увидел у коновязи, которую они недавно поставили, чужую лошадь.

К несчастью, это была самая подходящая пора для визитов – урожай уже собрали, а снег ещё не выпал; желание общаться усилилось, когда кончилась война и всем не терпелось поделиться семейными новостями. Привязывая Китти и задавая ей корм, он уговаривал себя побыть радушным хозяином и утешался тем, что стол уже накрыт.

Приглядевшись, он узнал не лошадь, но седло, закреплённое знакомой узорчатой подпругой, какие выдавали напрокат на извозчичьем дворе возле станции Винтера. Значит, гость приехал поездом…

Гарри помчался по веранде к залитой ярким светом кухне, с трудом сдерживая улыбку и звук любимого имени. «Пол! – хотелось ему закричать. – Пол!»

Должно быть, он распахнул дверь слишком резко, потому что все сидевшие за столом повернулись и ошарашенно посмотрели на него. Петра, явно того не желая, сидела там, куда не садилась никогда, – на месте Грейс. Её лицо побледнело от напряжения и страха. На другом конце стола, на старом резном стуле Гарри, который он приобрёл на аукционе в Ллойдминстере и который особенно любил, сидел Мунк. Перед ним стояла тарелка с полусъеденным ужином.

На коленях у него сидела Грейс.

Все единогласно признали, что она очень похожа на Пола, но рядом с родным отцом сходство казалось до того очевидным – те же белоснежные волосы, тот же волевой взгляд, – что Гарри подумал: должно быть, Мунк смотрит на неё как в зеркало.

– Гарри, наконец-то, – сказала Петра и поднялась было, но Мунк с такой силой ударил ладонью по столу, что подпрыгнул стакан и вода в нём расплескалась. Петра вновь опустилась на стул, будто ей угрожали плёткой; испуганная, совсем не похожая на себя, она не отрывала глаз от Мунка, положившего руку Грейс на грудь, крепко прижимавшего ребёнка к себе.

– А вот и счастливчик Гарри Зоунт, – тихо пробормотал он.

– Здравствуй, Троелс, – ответил Гарри. – Вторая встреча за день – вот так сюрприз.

Грейс внезапно расплакалась, при виде Гарри наконец выпустив скопившееся напряжение, какое наполнило всю комнату.

– Привет, солнышко, – сказал он. – По-моему, тебе давно пора спать. Дай Петре уложить Грейс.

– Да ну брось. Мы так подружились – нас водой не зальёшь.

– Не разольёшь.

– Чёрт возьми, Гарри, я знаю, как правильно.

– В это время она должна быть в кровати, – сказал Гарри. – Пусти её. Тогда поговорим.

Мунк уставился на Гарри глазами, полными слёз. Он принёс в дом запретный запах алкоголя. Медленно ослабив хватку, он выпустил Грейс; как испуганная кошка, она спрыгнула с его колена и метнулась к Гарри.

– Тихо, тихо, – прошептал он, обнимая девочку. – Я тоже рад тебя видеть. Ты многое пропустила. Но я тебе завтра всё расскажу. Про парад, и трубы, и барабаны. Она вся горит, – сказал он уже Петре.

– Видимо, сидела слишком близко к печке, – ответила Петра, – только и всего.

Гарри показалось, будто они обменялись тайным шифром.

– Иди к маме. Будь умницей.

Поначалу очень напряжённая, увидев, что мама выходит из-за стола и идёт к ней, Грейс немного расслабилась, и Гарри смог её отпустить. Когда Петра взяла у него ребёнка, он посмотрел ей в глаза и не сказал ничего, но понял – в бессонные ночи она представляла себе эту чудовищную сцену и усвоила до мельчайших подробностей, что делать дальше.

Она не повела Грейс в уборную, как обычно перед сном. Должно быть, Петра решила, что попытка покинуть дом может быть расценена как провокация. После того как дверь спальни захлопнулась, Гарри услышал, как Петра двигает мебель, и понял – она толкает комод или даже кровать к выходу.

– Сиди, – сказал Троелс, не обращая внимания на эти звуки.

– Нет, – сказал Гарри. – Тебе придётся уйти, Троелс.

– Ты меня выгоняешь?

– Просто говорю, что тебе здесь не рады.

– Но мы теперь как одна семья, – Мунк наклонил голову вперёд, к забаррикадированной двери. – Я ведь так близко знаком с твоей женой…