Будто прочитав ее мысли, мсье де Куапель не ушел, а сев напротив невольницы, вновь заговори официальным тоном: – Увы, миледи, но пока я не могу воплотить в жизнь свои угрозы и мечты, ибо сегодня вечером для вас все закончится.

– Вы…меня убьете? – в голосе Вивианы послышались дрожащие нотки, и внезапно до дрожи захотелось вновь увидеть глаза Лиана, их кристальную голубизну. Почему напоминание о смерти воплотило в памяти девушки мысли о возлюбленном? Что с ним? И тут леди Бломфилд вспомнила слова рыцаря: «Твой драгоценный Лиан оказался в очень затруднительной ситуации, скажу даже больше, в смертельной опасности!» Господи, что это нечестивый человек с ним сделал?

Глубоко вздохнув, молодая женщина попыталась спокойно озвучить вопрос, мучавший ее: – Мессир, скажите мне правду: что вы сделали с Лианом? Он жив?

– Мне очень жаль, – смог выдавать из себя ужасные слова Амбруаз, отвернувшись от пленницы и смотря на игру лучей, отражавшихся в зеркале.

– Нет, нет… Ты не мог его убить!.. Не мог!.. Ты же человек, у тебя есть душа и сердце! Скажи мне, скажи, что он жив, – умоляла Вивиана, захлебываясь слезами. Девушка, до боли сжав кулаки, опустилась на колени перед своим обидчиком. Она смотрела на мсье де Куапеля умоляющим, дребезжащим взглядом. Но что он мог ей сказать? Что подослал шлюху, больную оспой, для того, чтобы она заразила сэра Беверли? Что он хотел смерти соперника и уничтожил его? Внезапно на рыцаря нахлынула всепоглощающая грусть. Эти фиалковые глаза, в которых серебрились слезы, смотрели на него лишь ради слов: «Он жив». Вивиана так молода, невинна, и ее настигнет горе в таком юном возрасте, в каком настигло и его. Амбруаз не хотел, чтобы молодая женщина всю жизнь страдала из-за первой, несчастной любви.

– Скажи мне, Виви, что ты чувствовала к Лиану? Ты его любишь?

Молодая женщина печально улыбнулась сквозь слезы: – Я хотела вырвать эту любовь из своего сердца, хотела забыть, но не смогла. Темными ночами я мечтала вновь увидеть его, почувствовать горячее дыхание на своей шее, встретиться взглядом с его кристально-чистыми глазами, но ты испортил эту сказку, перечеркнул все своей жестокостью. Зачем я тебе нужна? Отпусти, позволь уехать.

Амбруаз, лихорадочно сглотнув, отрицательно покачал головой: – Как я уже сказал, сегодня твои мучения закончатся. Вечером я отвезу тебя в одно место, где решится твоя дальнейшая судьба, – молодой человек направился к двери, и, окинув взглядом заплаканную девушку, покинул помещение. Теперь грозный рыцарь знал, чего хочет: владеть этим редким цветком, посадить его в своем саду.

Вечером, когда сумерки плавно опускались на город, приехал вооруженный отряд, состоящий из дюжины воинов в латных доспехах. Ничего н говоря, высокий, статный мужчина со странным гербом на сюрко, протянул стражникам, охранявшим дом, какую-то бумагу, после чего те, почтительно поклонившись, расступились. Высоко вскинув голову, воин проследовал во двор, и, остановившись под сенью деревьев, опустился на мраморную лавку. Не прошло и пяти минут, как к рыцарю вышел Амбруаз, одетый в кольчугу, что-то тихо сказал нежданному гостю, и, похлопав его по плечу, быстро удалился.

Мсье де Куапель последовал к Вивиане, и, застав девушку, лежавшую на кровати, совершенно равнодушную, невольно пожалел о том, что рассказал ей о смерти Лиана, которая, к счастью, еще не была подтверждена. На столе располагался нетронутый обед, а молодая женщина, смотря в одну точку, даже не пошевелилась, когда аквитанец с ней заговорил, бросив на стул черный плащ с таким же капюшоном: – Одевайтесь, я буду ждать вас во дворе.

– Моя неволя уже закончилась? Скоро меня убьют? – совершенно спокойно спросила леди Бломфилд.

– Мне очень жаль, что я заставил вас страдать. Поверьте, я сделал все, чтобы сегодняшние полдня вы провели в небывалой роскоши: дом на берегу пролива, прекрасные покои, вкусная еда.

– …и тягостный плен, – закончила Вивиана. Ее темные, будто смоль, волосы разметались по шелковым подушкам, а стройный стан, скрытый под тонкими одеяниями, закрывал балдахин ложа. Амбруаз с трудом переборол в себе желание откинуть бархатный полог и коснуться прекрасных, тайных изгибов своей пленницы. Она – сокровенный клад, прелестная жемчужина, но пока не тронута. Девственность и незапятнанная честь ценились в девице больше всего, рыцарь это хорошо знал, хотя мысль, что Вивиану продадут, как рабыню, невольно задела тайные струны в его ожесточенной душе.

– Одевайтесь, – буркнув, молодой человек покинул покои девушки, а она, встав с кровати, подошла к небольшому алтарю с изображением Пресвятой Девы Марии. Опустившись на колени, молодая женщина коснулась лбом иконы, и, сложив руки в молитвенном жесте, начала горячо молиться, так, как не молилась еще никогда. Ее приглушенные, тихие, дрожащие слова эхом отдавались по всей комнате:

«О, Святая Мария, Пречистая Дева, услышь мои смиренные просьбы, помоги рабе своей покорной. Защити взглядом Своим Лиана, убереги его от всех напастей людских, не позволяй совершить глупость, оберегай от всех бед… Я отреклась от своей любви к нему, мне достаточно лишь знать, что он жив, что дышит, что сердце его бьются. На большее я не смею рассчитывать. Спаси моего возлюбленного. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь» – трижды окрестив себя крестным знаменем, Вивиана встала и внезапно почувствовала, как на душе стало легче, казалось, что израненное сердце хоть на какое-то время немного успокоилось под покровом смиренных молитв.

Девушка до крови сжала в руке серебряный крестик и, поцеловав его, прошептала: «Если сегодня мой последний день, я хочу попросить у Тебя, Великий Боже, прощения за все содеянные и задуманные мной грехи. Я не ангел, и любовь к чужому мужчине – самая большая моя провинность. Прости меня, Всевышний, но я готова гореть в аду ради счастливой жизни своего сердечного избранника. Увы, я стала грешницей из-за своих чувств, но ведь сердцу не прикажешь, и как я не старалась, все попытки были бесплодны и лишь сильней позволяли мне любить Лиана», – закончив свою исповедь, молодая женщина смахнула с бархатных ресниц слезы, и, закутавшись в плащ, опустила на лицо капюшон, чтобы никто не мог видеть серебристых дорожек у нее на щеках. И пускай сердце стонало, уста должны гордо молчать.

На пороге пленницу встретила чернокожая рабыня в прозрачном платье и отвела во двор, заполненный вооруженным до зубов людьми. Вивиана, дичась, с отвращение окинула взглядом воинов с белыми гербами, на которых красовались виноградные ветви. Девушка не знала, к какому роду принадлежат эти мужчины, но один их недружелюбный вид вселял ужас и содрогания в сердца. Эти кровожадные глаза, налитые злобой ко всему живому, могучие станы и ужасающие мечи за поясом. Амбруаз по – сравнению с ними был невинным джентльменом.

Молодую женщину подвели к высокому мужчине молодых лет. Его внешность достаточно ярко привлекала к себе внимание. Гладковыбритое лицо, на котором особо выделялись темно-зеленые глаза, как у хищной кошки, высокие, четко-очерченные скулы, крепко сжатые губы, русые, жесткие волосы с каштановым оттенком. На груди величественно колыхались тяжелые цепи с огромными рубинами в середине, белоснежное сюрко, наброшенное поверх мехового плаща, подпоясывалось широким, чеканным поясом, из-за которого виднелась рукоять меча, обсыпанная драгоценными камнями, сверкавшими на вечернем солнце. Рыцарь походил на дикого хищника, искавшего себе добычу, и прекрасной жертвой была эта юная, пылкая красавица с фиалковыми глазами, но, как бы мужчина не хотел, идти против воли госпожи он не намеревался, ибо эта девчонка должна была познать смерть из ее рук.