– Нет уж, мне туда еще рано, по здравому размышлению...

– Ну, если рано, покажу тебе еще что-то экзотическое...

Они свернули в узкую улочку, сплошь застроенную обветшавшимикаменными домами, потом свернули еще раз, на улицу пошире.

– Ага...

– Это и есть очередная экзотика?

– Ну, не та, что я тебе намеревалась показать, однако у васв России этого ведь давно нет? Хотя при царе было...

Посреди обширного двора стояла круглая проволочная сетка, ивнутри этой своеобразной арены яростно дрались два петуха непривычного дляМазура вида: длинные, тощие, без гребешков, зато у каждого к ноге прикрепленасверкающая стальная шпора. Человек двадцать зрителей орали так, словно их тутбыло две сотни.

– В Баче есть роскошная крытая арена, – пояснила Ольга,перекрикивая гомон. – А это – окраинная бледная копия... но все равно,игра по правилам, с денежными ставками... как тебе?

– Да не привлекает что-то, – честно призналсяМазур. – И шпора эта совершенно не к месту, и лысые они какие-то. Лучше ужнаши, деревенские – там все честно, без всякого железа, и...

За спиной что есть мочи заорали:

– Cuidado![28]

Кто-то обрушился на них сзади, обеими руками растолкав встороны, сам же, потеряв равновесие, налетел на сетку, повалил ее на изрядномкуске периметра, петухи ничего не заметили, увлекшись дуэлью, а вот зрителинегодующе заорали. И тут же хлопнули пистолетные выстрелы, кто-то напротивоположной стороне арены заорал, хватаясь за бок с расплывавшимся на белойрубашке багровым пятном...

Крики, сумятица, гам! Мазур одним прыжком оказался рядом сОльгой, оттолкнул ее к стене, прикрыл собой. Окружающее для него распалось начереду кинокадров: тот, кто их толкнул, развернулся к улице и палит изблестящего револьвера... кто-то бежит прочь, и в него лупит очередями измаленького бразильского автомата «ина» второй штатский... попал, ну изрелище... зрители разбегаются, кто-то падает, прикрывая голову руками...пальба усиливается... ага, вон там, далеко, улепетывает еще один, по нему ибьют неизвестные... в конце улицы со скрежетом развернулся джип, с негоспрыгивают фигуры в форме... автоматная очередь крошит стекла над головой...

Ольга, гибко вывернувшись, схватила его за руку и рванулачто есть мочи, указывая вправо. Увидев там узенький проход на соседнюю улицу,Мазур, не колеблясь, припустил во все лопатки. Они промчались по сумрачномупроходику, скорее, щели, сверху накрытой сомкнувшимися крышами соседних домов,опрокинули таз с водой, зачем-то стоявший на колченогой табуретке, не обративвнимания на смачный выкрик вслед – определенно ругательство, – выбежали напараллельную улицу. Остановились. Тут все было тихо и спокойно, никто ни за кемне гнался, хотя первые признаки беспокойства проявились и здесь – прохожиеостанавливались, вертели головами, пытаясь определить, откуда доноситсястрельба, и побыстрее покидали опасный район, держась, в общем, спокойно.

– Туда! – показала Ольга. Нервно поправилаволосы. – Интересные сюрпризы...

– Что это было?

– Откуда я знаю? – пожала она плечами. – Большевсего похоже на очередную облаву – после налета на полицейский участок здесьзанервничали, рвение стали проявлять... Пошли, лучше побыстрее отсюда убраться,а то на соседние улицы перекинется, только под шальную пулю попасть не хватало...

Шли недолго. Ольга остановилась перед старым домишкой, ккоторому примыкало нечто вроде галереи с покатой крышей, – галерея почтисплошь увита зеленым плющом.

Откуда-то сбоку появился старикашка в заплатанной рубашке ичерных штанах, босой и меланхоличный. Ольга без всяких переговоров протянулаему кредитку. Слегка оживившись, старик пошарил за пазухой, извлек большой ключи отпер, отбросив предварительно упругие ярко-зеленые плети плюща, ведущую нагалерею низенькую, полукруглую сверху дверь. Ольга потянула Мазура внутрь. Заих спинами, тягуче проскрипев несмазанными петлями, захлопнулась дверца.

Сначала показалось, что здесь стоит непроглядный мрак, ноглаза понемногу привыкли. Слева, сквозь прорехи в плюще, этакие бойницы,пробивался скудный солнечный свет, царила приятная прохлада. Справа оказалось сполдюжины узеньких старинных окон, тоже заплетенных плющом почти наглухо, а вдальнем конце, у торцовой стены, лежала огромная куча свежескошенной травы свкраплениями каких-то ярких, неизвестных цветов. Пол под ногами – извыщербленных каменных плит с узкими, глубокими щелями между ними.

Озираясь, Мазур прошел до кучи травы, вернулся, недоуменноспросил:

– Это что же такое?

– Историческое место, – ответила Ольга, понизив голос,потом, заложив руки за спину, прижалась к стене дома так, что ее полускрылозеленое переплетение. – Иди сюда, слушай легенду...

Мазур остановился перед ней. Ольга загадочным шепотомначала:

– Здесь очень давно жил лейтенант Сантильяна – если не приКортесе, то сразу после Кортеса. Пьяница, ценитель женского пола, греховодникневероятный. И вот как-то, когда он за этими самыми окнами принимал прекраснуюгостью, на галерее появилась, далеко не такая прекрасная, вторая гостья – самаСмерть. Бог ее знает, почему, но она встала примерно там, где мы сейчас стоим,и принялась звать: «Сантильяна, Сантильяна! Время пришло, я за тобой!»Сантильяна настолько разозлился, что швырнул в нее сапогом из окошка и заорал:«Сеньора Смерть, знал я, что ты – тварь жестокая, но уж не думал, не гадал, чтоты полная дура! Тебе сто раз подворачивался случай утащить меня с поля битвы, скровавой жатвы, а ты выбрала момент, когда кабальеро лежит в постели с красивойженщиной! Ну не дура ли?» Как гласит легенда, Смерть растерялась – ее,понимаешь ли, никто никогда не упрекал в глупости, называли по-всякому, боялисьи проклинали, но вот дурой обозвали впервые. От растерянности она убраласьвосвояси и как-то забыла про лейтенанта, так что он прожил очень долго, хотя,конечно, в конце концов, когда уже был полковником и с кем-то там по своемуобыкновению воевал, посреди схватки увидел Костлявую. «И теперь скажешь, что ядура?» – спросила она. Полковник вынужден был сознаться, что в данный момент онтак не думает. «Тогда пошли...» – по-деловому распорядилась Смерть. И онипошли... Вот... Это место называется – Галерея Кавалерийского Сапога. –Ольга поднырнула под протянутую к ней руку Мазура, отошла к куче травы,загадочно улыбнулась: – Осталось поверье: если любить друг друга на этом самомместе, проживешь долго. Не все помнят, но мне давно рассказали... Иди сюда. Всеравно, пока мы здесь, никто не войдет. Ну?

Мазур осторожно опустил ее в пахучую траву, ужеувядающую, – совершенно незнакомый аромат, и н о й, горьковато-полынный,терпкий, платье словно само по себе порхнуло с загорелого тела, рядом упали двеневесомых белых тряпочки, белый пиджак, тяжело провалилась до самого камнякобура с револьвером. Ольга тихо стонала, терзая его губы, выгнулась навстречу,приняла и уже знакомо навязала медленный, смакующий ритм, закрыла глаза, когдаее лицо оказалось в узенькой полоске солнечного света. Легонько сомкнув зубы наее шее, Мазур на миг ощутил прилив морозного холодка – словно за спиной и всамом деле торчала старуха с косой, гадая, то ли ей повременить и уйти, то ли насей раз не дать промашки. Это тут же прошло, он отогнал все постороннее, чтобыкак можно острее чувствовать любимую женщину, другую.