– Неужели касситерит? И, кажется, не похожий на те, что известны нам. Откуда?

В письме сообщалось: на окраине города у моста через Силинку, где трасса идет в сторону Дземги, его нашел заядлый рыболов, случайно обративший внимание на «красивый серый камушек». Находка перекочевала в руки сына. Тот, по просьбе отца, показал камушек учителю по природоведению. Учитель, недолго думая, отправил его в Хабаровск, в крайком партии: там найдут специалистов и разберутся.

В управлении разобрались быстро. Чистый касситерит! Анализ подтвердил определение Ермолова: найденный касситерит не относится ни к одному известному разведанному месторождению. Вывод – из неизвестного pyдопроявления.

Ермолов подошел к карте края, висевшей на стене. Комсомольск он знал хорошо. И трассу на Дземги. И мост через речку Силинку. Капризная речушка! В жаркое время в ней – воробью по колено. А в половодье шумит и мосты рвет. Ермолов внимательно посмотрел на тонкую голубую жилку от ее впадения в Амур и проследил взглядом вверх по течению, к истокам. Силинка брала свое начало в одном из ущелий Мяочана. Того самого спорного Мяочана. Речушка миллионы лет бьется там о скалы, рушит их, прокладывая себе путь, и крохи разрушенных пород уносит с собой в Амур… Среди этих крох оказался и камушек. Как голос Мяочана. Но так ли это на самом деле? Не случайность ли? И почему раньше никто ничего подобного там не находил? Загадка, да и только…

Ермолов смотрел на хорошо ему знакомую карту, словно видел ее впервые. Небольшой кусочек касситерита заставил задуматься. Загадал загадку. Он чуть улыбнулся своим мыслям. А может быть, и вовсе никакой загадки не существует? Ведь район Комсомольска и все окрестности, когда выбирали место под город, еще в начале тридцатых годов, геологи, да и не только геологи, на коленях обшарили да все тщательно обнюхали. И тогда, насколько он знает, да и по всем имеющимся документам официальным, никаких серьезных признаков, вроде такого чистого образца, не находили. Имелись лишь крохотные «знаки», отдельные черные песчинки, найденные в намытых шлихах геологом Давыдовым почти перед самой войной. А город закладывался почти что на голом, в геологическом смысле, месте, без залежей и рудопроявлений, с расчетом, что вся будущая промышленность будет работать на привозном сырье. И воздвигли на берегу Амура славный Комсомольск, создали крупную промышленность. А за все прожитые почти четверть века никто и никогда ничем подобным радовать не мог, ничего не находил, даже разговоров не было. Так что, с какой стороны ни посмотришь, вывод один: случайность, чистая случайность. А случайность категория не постоянная, на нее опереться трудно. Так что и никакой сложной загадки здесь не существует. Скорее, даже наоборот. Объяснить находку можно очень просто: касситерит принесла птица. Крупная птица. Может быть, дикий гусь, может быть, тетерев, а может быть, еще какая пернатая. У птиц в зобу и песок, и камушки всякие встретить можно. А сколько забавных случаев знает история геологии, когда минералы, принесенные в зобу птицами, уводили исследователей с верной дороги далеко в сторону! Все верно. Виктор Андреевич рассуждал сам с собой. Если говорить правду, то нередко бывали случаи и обратного порядка, когда обнаруженные в зобу подстреленной птицы крохотные минералы приводили к открытиям месторождения. Даже крупнейшим. Так что все может быть, все может быть… Неужели прав Вадька Анихимов? Старая лиса учуяла носом, где вкусненько пахнет жареным, так, что ли?..

И когда раздался приглушенный телефонный звонок темного аппарата, местной «вертушки», установленной в кабинетах руководящих товарищей, Ермолов уже знал, что ответить. Он принял решение.

– Слушаю, – ровным тоном сказал Виктор Андреевич и, узнав голос помощника первого секретаря крайкома, подобрел голосом. – Насчет присланного минерала интересуетесь? Да, да, смотрели наши минералоги, провели анализы… Чистый касситерит! Можете так и передать Алексею Павловичу. Да, да!.. Касситерит! Из неизвестного пока нам рудопроявления… Конечно, загадка… Что мы намечаем? Обследовать район Мяочана, откуда берет начало Силинка, хотя бы в общих чертах. Но планы наши на новый год утверждены, средства у нас малые, сами знаете, не шибко развернешься, каждая копейка на счету… Если поддержит крайком, так и передайте Алексею Павловичу, то направим две полевые партии. Думаете, что обязательно поддержит?.. Спасибо, спасибо… А людей найдем! Есть у нас свои! Да плюс из Ленинграда, из ВСЕГЕИ, еще из университета дипломники… Надеемся, что разгадаем загадку природы!

Вадим Николаевич хорошо помнит тот день, когда он, приняв решение отправиться на Мяочан в качестве руководителя одной из поисковых партий, вынул из чулана свои старые походные «доспехи» – потертую кожаную куртку, выгоревший берет и крепкий геологический молоток. Судьба снова делала очередной поворот в его беспокойной жизни.

Жена, ходившая в магазин за продуктами, тихо ахнула, увидев на муже берет и кожаную куртку. С острой болью она все поняла с первого взгляда. Опустив полную хозяйственную сумку на коврик, не раздеваясь, в пальто и зимних сапожках, оставляя следы на ковровой дорожке, приблизилась к мужу:

– Вадим, ты?.. Ты – что?..

Он пропустил мимо ушей ее вопрос.

Тогда Ольга Михайловна, женщина решительная и умеющая настоять на своем, начала совсем с другого края и другим тоном:

– Вы посмотрите на него, а? Напялил на себя этакую старую рухлядь и красуется!.. Выбросить ее давно на помойку, а он с ней носится, как дурень с писаной торбой. Посмотри, посмотри в зеркало, на кого ты похож? Смех один, да и только!..

Вадим Николаевич не реагировал и на эту длинную тираду, выпущенную с быстротой пулеметной очереди. Словно и не слышал ее. И тогда Ольга Михайловна забеспокоилась всерьез. Она острым женским чутьем угадывала что-то новое в поведении мужа. Вернее, не новое, а давно забытое и только вновь возрожденное. Так бывало всегда, когда приближался с очередной весной очередной полевой сезон. Только тогда они загорались оба. Они становились какими-то иными. У них словно бы вырастали крылья за спиной… И сладко, радостно было на душе, прямо петь хотелось. Откуда только силы брались?

Ольга Михайловна подошла вплотную к мужу, взяла под руку, прижалась лицом к старой кожаной куртке, от которой вдруг пахнуло не старой залежавшейся вещью, а сладкой прелью таежных распадков, дурманящим запахом слежалой хвои и еще чем-то знакомым, родным и почему-то забытым. Она только тихо, чуть слышно, произнесла:

– Ты… Ты серьезно?

Он кивнул. У нее тонко, словно впилась игла, кольнуло под сердцем. Она поняла все. Без слов. Только для большей ясности спросила:

– Значит, опять?

– Опять.

– Не хватало еще тебе на старости лет!..

– Не ты ли еще вчера утверждала обратное? – Вадим Николаевич, подлаживаясь под ее голос, произнес: – Сорок – это возраст мужского расцвета!

Она грустно улыбнулась. Да, так говорила… Вчера говорила! И ощутимо почувствовала надвигающуюся разлуку, потому что сама она никуда и ни за что не поедет. Пусть сам, пусть один… Только обидно, конечно. Слезы как-то сами навернулись на глаза. Она попыталась сдержаться. Нечего раскисать… Мужа она хорошо знала, если что надумал – не удержишь. И не отговаривай, бесполезно. И с грустной улыбкой спросила: