изветы, в которых Милославские доходили до требования казнить опального. В 1680 г. Матвеева перевели еще дальше, на Мезень. Лишь через два года все обвинения были сняты.

* * *

При царе Федоре Алексеевиче не произошло никаких изменений в отношении колдовства. Его по-прежнему порицали и карали. При учреждении в 1682 г. Славяно-греко-латинской академии в Привилегии специально оговаривалось для преподавателей и студентов (ст. 14): «волшебных и чародейных и гадательных, и всяких от церкви возбраняемых богохульных и богоненавистных книг и писаний у себя никому весьма не держати, и по оным не действовати, и иных тому не учити. А у них же таковыя книги, или писания ныне суть, и оным таковыя книги и писания сожигати, и никаких бы волхвований и чародеяний и гаданий впредь не держати».

Уличенные в колдовстве и хранении черных книг сотрудники Академии подлежали казни через сожжение: «Аще же кто сему нашему царскому повелению явится противен, и от ныне начнет кто от духовных, и мирских всякаго чина людей, волшебныя и чародейныя и гадательныя и всякия от церкви возбраняемыя богохульныя и богоненавистныя книги и писания у себе коим ни буди образом держати, и по оным действовати, и иных тому учити, или и без писания таковая богоненавистная делеса творити, или таковыми злыми делами хвалитися, яко мощен он таковая творити; и таковый человек за достоверным свидетельством без всякаго милосердия да сожжется»[356].

Независимо от академических заслуг, любой причастный дьявольского мудрствования не был достоин жалости. Царь Федор был исполнен хворей, и при нем требовалась особая бдительность в отношении бесовских практик.

Он болел, но от правительственных дел не отходил. Небольшие периоды релаксации позволяли Милославским надеяться, что власть их продлится намного дольше. 18 июля 1680 г. царь женился. Причем невесту выбрал сам, вопреки мнению родственников. Ею стала Агафья Семеновна Грушецкая, дочь московского дворянина польского происхождения. Выразительная полька эпатировала публику заморскими нарядами. Она первой из московских цариц стала носить прически, оставляя волосы частично открытыми. Но это продлилось недолго. Менее чем через год она умерла от родовой горячки. Вслед за ней последовал едва родившийся царевич Илья.

Уже 15 февраля 1582 г. Федор Алексеевич женился снова. Его избранницей стала 15-летняя Марфа Матвеевна Апраксина. Но наследника она произвести не успела. Царь преставился 27 апреля того же года. Кажется, что именно Апраксина оказала содействие в снятии обвинений и возвращении из ссылки Матвеева, который в момент смены правителя оказался недалеко от Москвы. Тогда в столице власть взяли сторонники Нарышкиных.

Из претендентов на престол оставалось два брата: Ивану Алексеевичу, родившемуся от царицы Марии (Милославской), было почти четырнадцать, но он был болезненным и плохо видел, а Петру Алексеевичу, родившемуся от царицы Натальи (Нарышкиной), шел десятый год и он блистал здоровьем. Вполне возможно, что самочувствие будущего государя играло второстепенную роль при решении вопроса. Более молодой обеспечивал ближним боярам более длительное время на участие в управлении. В итоге при содействии патриарха выбор пал на Петра, которому немедленно начали приносить присягу. Речь шла о нарушении традиции старшинства, что, понятно, не могло всех устроить, а тем более смирить сторонников Милославских.

При объявлении о выборе Петра некоторые шептали, что «по первенству надлежит быть на царстве государю царевичу Иоанну Алексеевичу». Возвращаясь с похорон царя Федора, его сестра царевна Софья громко говорила о неслучайности скоропостижной смерти брата и своих подозрениях: «Смотрите, люди, как внезапно брат наш Феодор лишен жизни отравой врагами-недоброжелателями!» Слухи о колдовских происках немедленно расползлись по столице. Возмущение подогревали Милославские. Руководил подготовкой бунта И. М. Милославский, но главную роль сыграл велеречивый и харизматичный боярин князь И. А. Хованский, который взял на себя агитацию в стрелецких полках. Основным поводом для восстания стало наказание чародеев, лишивших жизни царя Федора, а также, как говорили, готовящих смерть царевичам.

Утром 15 мая 1682 г. в стрелецкие слободы прискакали подстрекатели и начали кричать, что «Нарышкины царевича Иоанна Алексеевича задушили». Возмущенные «янычары» двинулись на Кремль. Там их на крыльце дворца встретили живые-здоровые царевичи в сопровождении царицы Натальи и Матвеева, который уже успел прибыть в столицу и принял руководство правительством. Но успокоить разъярившуюся толпу уже не удалось. Растерзав Матвеева и некоторых бояр, восставшие ворвались во дворец и устроили погром, навсегда оставив тяжелый осадок в памяти царя – тогда малолетнего царевича Петра. На целых три дня Москва превратилась в кровавую баню бесчинств.

Главными объектами мести стрельцов стали немецкие врачи, лечившие, то есть портившие, царя Федора. Искали «дохтуров Степана жида да Яна», то есть Стефана фон Гадена и Иоганна Гутменша. Оба упоминались в материалах следствия 1676–1677 гг. как конфиденты Матвеева. «Данила-дохтур», так звали Стефана до крещения, был пойман «в нищенцком образе» в Немецкой слободе. У него дома нашли каких-то сушеных «змей», предназначенных определенно для изготовления чародейских микстур. После жестоких пыток он признался, что делал «злое отравное зелье» на «царское пресветлое величество». Его с Гутменшем публично убили, изрубив на куски. В стрелецком «приговоре» было помечено: «А Артемона Матвеева и Данила Дохтура, и Ивана Гутменша, и сына Данилова [побили за то], что они на ваше царьское пресветлое величество злоотравное зелье, меж себя стакався, составливали; и с пытки он Данила в том винился».

Информированный польский агент Станислав Бентковский докладывал потом своему королю, что «изменить царю и дать ему яду думные бояре подговорили Данилу Жида, придворного царского доктора», который измазал отравой нож, которым было разрезано яблоко, подаваемое государю.

Во время погромов выявились также другие причастные колдовству и порче царя Федора. В доме думного дьяка Лариона Ивановича Иванова стрельцами были обнаружены «гадины змеиным подобием». Просвещенный чиновник коллекционировал диковинки, среди которых была эта сушеная каракатица. Делал он это, как заключили восставшие, исключительно для магических экспериментов над государевым здоровьем. Иванов, как и многие другие, был предан смерти[357].

Потом была схвачена московская ведьма Мария Долгая по доносу Евтифея Маркова, который сам был знатоком кудес. Ее тоже подозревали в покушении на царя Федора, но выяснить доподлинно не смогли: она «с пытки на огне умерла».

На фоне масштабной «охоты на ведьм» страну охватила смута. Стрелецкая вольница бесновалась почти полгода. На царство утвердили сразу двух царевичей одновременно при регентстве царевны Софьи. Но вплоть до сентября 1682 г. все вынуждены были считаться со всевластием главы Стрелецкого приказа И. А. Хованского, который в какой-то момент даже подумывал о воцарении. Невероятными усилиями правительству удалось справиться с кризисом. Зарвавшегося временщика арестовали и казнили. Вплоть до 1689 г. установилось зыбкое спокойствие. Противостояние боярских группировок вышло из публичной сферы.

* * *

В правительстве царевны Софьи наиболее влиятельными фигурами были ближний боярин князь В. В. Голицын, возглавивший Посольский