постановление об отправлении в надежде, что глаза её подвели и она ошибалась, но ничего не изменилось. Через неделю она возвращается на западный фронт. Её смена в Свиде 24 продлилась не более полутора месяца, как пришло письмо, в котором говорилось о сокращении срока смены и её восстановлении на посту хирургической медсестры в полях. Планы о ещё нескольких прекрасных месяцах в центре рухнули в одночасье, она едва начала жить нормальной жизнью, перестала просыпаться от ночных кошмаров, как снова то же самое. Даже Мадам ещё не покинула центр, хотя ожидалось, что она пробудет здесь не больше недели. Похоже они вместе поедут на фронт, но в разные части.

– Неделя – прошептала она, стоя в комнате общежития. Вещи ещё даже не были до конца разобраны с момента её прибытия, времени не хватало. В прошлые выходные они с Мадам после тестирования Свида, праздно гуляли по торговому центру глазея на яркие витрины, украшенные в новогоднем стиле. Болтали, смеялись, обсуждали мужчин, не думая о войне. Они даже позволили себе сходить в кафе, на деньги Мадам конечно, так как та еще не истратила все заработанные ею на ставках деньги. Они устроили настоящий пир по их меркам: первое, второе и десерт с ароматным чаем. Такой трапезы у них давно не было. Молодой официант суетился возле стола, убирая опустевшие тарелки и предлагая заказать блюдо дня, а они лишь смеялись в ответ и отнекивались. Всё было так легко и обыденно, вот этой обыденности так не хватало на фронте им обеим.

До смены оставалось двадцать минут, это вывело Анри из оцепенения, и она начала собираться. Говорить или обсуждать своё возвращение на фронт с другими она не планировала, ей хотелось, чтобы последняя неделя была такой же обычной как другие в этом месяце. Тем более из-за грядущего тестирования Свида на полигоне, пара дней у нее была почти свободной, и она уже рассчитывала вытянуть из них по максимуму.

Столовая всё также шумела, даже не подозревая как несколько медсестер с темными от ужасной новости лицами сидели, съежившись на своих местах едва притронувшись к еде. Анри безошибочно вычислила их в толпе по неповторимому отчаянию в глазах. Она старалась держаться и скрывать до последнего эту гнетущую весть, чтобы не видеть вокруг себя жалостливые взгляды. Среди толпы она заметила Ника, он стоял с подносом ища среди столов свободное место, но их по обыкновению не было. Тогда он, недолго думая, подошел к окну, забрался на широкий подоконник и принялся обедать. Его не смущали любопытные взгляды окружающих. Анри не сводила с него глаз, его легкость в поступках и равнодушие ко всему пугали и одновременно завораживали её, что-то в этом было. Она с прискорбием осознала, что Ник почти здоров и возможно недели через две вернётся в полк, его положение было куда плачевнее, чем её и Анри запретила себе жаловаться на свою участь, когда таким как он приходится намного хуже. Позже они ещё встретились в коридоре больницы, сухо поздоровались и разошлись в разные стороны.

– Анри, на тебе лица нет, что случилось? – Мари была слишком чуткой к человеческим эмоциям и ей было достаточно одно взгляда на подругу, чтобы понять, что случилось, что-то серьёзное. Анри медлила с ответом, ей не хотелось огорчать ещё кого-то вокруг, и она спешно искала в своей голове наиболее подходящую ложь. Благо таких имелось навалом.

– Я беспокоюсь за тестирование, ты же понимаешь, что завтра будут совсем не те прогулочные игры, что были раньше. Они будут испытывать реактор в деле. Я даже не особо понимаю, как он будет работать – она и правда беспокоилась на этот счёт и посчитала, что даже за ложь это не сойдет. Мари задумалась, её тоже это волновало.

– Да я вообще не понимаю, что мы там тестируем, от непонимания ещё страшнее. Я читала инструкцию к завтрашнему дню и там говорится, что мы должны стоять на расстоянии двадцати метров от Свида. Я так полагаю это дальность удара, да? – они переглянулись и Анри кивнула.

– Да, это максимальная дальность огня для этой модели. Современные бьют немного дальше и урон выше – она замолчала – но ты не переживай, на таком расстоянии нас не достанет и там будут ещё пара боевых Свидов, если ситуация выйдет из-под контроля – глаза Мари забегали, ей было невдомек, зачем там ещё бойцы и что они будут делать.

– Что это значит? Я не понимаю – растерянно спросила она. Анри вздохнула, ей не хотелось посвящать её в ужасные детали самого наихудшего сценария.

– Это значит – ей не хватало духа закончить – это значит они убьют его в случае чего – Мари охнула и села на стул в медсестринской. Убить кого-то на её глазах было для неё слишком, какой бы мелочной и мстительной она не была, но стать свидетелем убийства, даже по необходимости не хотела.

– Да как же, неужели… ну нельзя его отключить просто? Он же не намеренно будет палить во все стороны – она искала надежду в глазах подруги, но там было лишь спокойное равнодушие – Анри, нельзя же так?

– Свид полностью автономен, да его могут выжечь на расстоянии, но и в таком случае Ник скорее всего умрёт, а так возможно его подобьют, выведут из строя и что-то да и останется от него, возможно останется – грустно добавила она и заметив потускневший взгляд Мари поспешила её утешить – но это только меры безопасности, возможно всё пройдет гладко, сейчас я говорю о самом худшем сценарии, там должно что-то колоссально выйти из строя, чтобы произошло такое. Ты же знаешь Марка не хуже меня, он талантливый специалист, а это просто меры безопасности, такие требования выполняются на всех тестированиях, особенно когда с конвейера сходит новая модель – она с трудом натянула улыбку и ожидала реакции подруги.

– Да, конечно, он лучший в своем деле, но… но ему девятнадцать – Анри разделяла её беспокойство, как и беспокойство всего руководства и других инженеров, которые не верили в то, что в таком возрасте можно создавать серьёзные технические нововведения для машины, не имея при этом должного опыта.

– Возраст не имеет значение, его мозг заточен под такое дело, тем более молодой мозг более гибок, нежели мозг стариков, коих у нас в блоке навалом – Анри похихикала надеясь, что подруга подхватит, но та молча уставилась в стену – слушай, не стоит так переживать, своим беспокойством ты никому не поможешь, мы