Формулировка «внутренняя безопасность» звучала расплывчато. Да и задачи, поставленные перед отделом, подразумевали широкое толкование. И только с ресурсами все было более-менее понятно. Армия — в исключительных случаях. Остальное — по мере необходимости.

— Стрелок на точке. Периметр — чисто, — выплюнула рация голосом Стаса.

Трубецкой медленно выдохнул.

А вот Андрея словно переключило, отрубив волнение. Операцию разрабатывал Стрельников. Он же был на месте, контролируя ситуацию, как говорил, на ближних подходах.

Предложенный изначально план довольно быстро претерпел изменения.

Варланов, который следователь, у главы рода все-таки побывал. И, следуя инструкции, довел того до белого каления.

Реакция ждать себя не заставила. Чтобы обеспечить внуку соответствующую охрану, старший Варланов посчитал необходимым забрать семью младшего сына в поместье.

Сам Варланов-дипломат если и был против, то сказать ничего не мог. Против такого отца и захочешь, а не попрешь.

Полицейское управление тоже высказалось «за» — услуги стрелкового клуба оплачивались из государственной казны, но поставило условие. Допрос мальчика. Без родителей, но в присутствии детского психолога.

Если брать во внимание возможную вину Варланова-дипломата, то ситуация выглядела критично. Разговорить шестилетнего ребенка…

Работать с мальчиком должен был серьезный специалист.

С критичным они не ошиблись. Вышедший на снайпера посредник потребовал закончить до того, как начнется допрос.

Все как они и просчитывали.

— Четвертый первому. Прибыли.

— Принято, прибыли. Я — первый, — отозвался Андрей, наблюдая на мониторе, как две машины въезжают во двор управления.

Сначала выскочили парни из первой. Встали в оцепление, «подвесив» купол над площадкой перед второй машиной. Потом из второй машины появился Владимир, старший той самой группы, которой довелось освобождать Яну. Осмотрелся…

Нужды в этом не было. Магический комплекс наблюдения, которым был оснащен его шлем, выдавал картинку со всех сторон.

— Четвертый первому. Выходим…

Андрею хотелось буркнуть, что уже вышли, но он только произнес:

— Первый принял. Выходите.

Можно было сказать, что на этом все и закончилось…

— Семь минут передышка, — произнес Андрей, когда Владимир, передав мальчишку вместе с сестрой и матерью полиции, покинул здание.

— Предлагаешь поспорить? — Трубецкой даже не расслабился. Внешне — спокоен, но взгляд… Взгляд буквально ввинчивался, добираясь до нутра.

— Стас, слышишь, нас тут разводят на «слабо», — криво усмехнувшись, вызвал Андрей Стрельникова. — Говорят, в семь минут не уложимся.

— Что на кону? — без малейшего намека на азарт уточнил невидимый Стас.

Андрей приподнял бровь, словно говоря, что раз уж заикнулся, то придется идти до конца.

— Ящик лучшего коньяка из моих запасов, — принял вызов Трубецкой.

Андрей мог сказать, что они со Стрельниковым к алкоголю равнодушны, но… При случае как раз похвалиться, что отыграли у самого Трубецкого.

— Принимается, — похоже, думавший так же, отозвался Стрельников. И тут же зафиксировал время с момента передачи ребенка: — Минута двадцать.

Трубецкой кивнул. По времени — точно.

— Специально для спорщиков, — вновь подал голос Стас, — объект на втором этаже.

Андрей не пропустил, как у Трубецкого дернулась губа. То ли ирония, то ли… Вопрос, кто кого поймал на крючок, оставался открытым.

— Не знаешь, кто у Воронцовых сливает Стрельникову?

Андрей посмотрел на Трубецкого, качнул головой. Знать он, конечно, знал, но вот говорить об этом князю не собирался. И не важно, что он вроде как начальник. Эти козыри были их. Личными.

— Настолько доверяешь ему? — не отставал Трубецкой.

Говорить, что у князя достаточно своих осведомителей, которыми он не торопился делиться, Андрей не стал. Разговор был ни о чем — только протянуть время.

— Доверяю, — коротко произнес он, бросив взгляд на часы.

Стрельников словно только этого и ждал.

— Пять двадцать. Объект на третьем этаже. Идут к кабинету. — И добавил уже для Федорова: — Стрелку готовность.

Что тот ответил, Андрей не слышал, работал на другой линии. Но к чему слышать и видеть, когда представляешь себе картинку до мельчайших подробностей.

От управления до здания, где сидел снайпер, девятьсот семьдесят метров.

Не самая дальняя дистанция, но права на ошибку у Федорова нет. Выстрел должен быть один. И точно в голову манекена, которому предстояло изображать ребенка.

— Шесть десять.

Кабинет, в который вошли следователь Варланов, детский психолог и мальчик, оставив его мать и отца в коридоре, был с секретом. Фальшнанель, за которой скрывался запасной выход.

— Шесть двадцать…

Выстрел они не услышали — увидели на экране монитора, как расползлась «изморозь» вокруг появившегося в стекле отверстия.

Работа была выполнена.

Работа только начиналась. Все, что они сделали, — вывели ребенка из-под удара.

* * *

— Саш…

Меня дернули за плечо. Потом еще раз…

С трудом открыла глаза, посмотрела на теребившего меня младшего Трубецкого.

— Что? — спросила я, не совсем понимая, почему на его физиономии насмешливая улыбка.

— Ты уснула, — хмыкнул он. Забрал лежавший у меня на коленях рюкзачок, подал мне руку, помогая спуститься с барного стула.

— Я? Уснула? — встав, попыталась возмутиться я. Потом вздохнула и пожала плечами.

Второй зачет я получила. Чего это стоило — отдельная история. Клизмой и бритьем дело не закончилось. И ладно бы продолжилось уколами, капельницами, обработками и прочими манипуляциями, которые должна уметь делать медицинская сестра.

Нет, все это, конечно, было, но с документацией, которую меня попросили заполнить, я просидела до пяти часов. Могла и дольше, если бы не сжалилась Любочка и не помогла все быстренько закончить.

Потом был визит к Трубецким. Данила Евгеньевич работал с Тамарой Львовной, я — с Сергеем, который продолжал охранять Яну, несмотря на службу безопасности князя.

Домой мы с профессором вернулись в восемь. За ужином — Людмила Викторовна и Юля нас ждали — обменялись последними новостями.

Потом я приняла душ, переоделась…

Игорь заехал за нами с Юлей в половине десятого. В десять были в клубе. На этот раз в «Паутине», который тоже принадлежал роду Ушаковых.