– Ты готов? – спрашиваю я. – Как только кулон перестанет соприкасаться с моей кожей, нам надо будет исходить из предположения, что за нами следят.

– Я буду готов, как только будешь готова ты сама.

Я цепляю шнурок к ветке деревца и отпускаю кулон. И мы с Брэмом начинаем усердно собирать ягоды с кустов, стараясь вести себя как можно более естественно. Затем возвращаемся в пещеру, собираем вещи и, немного подождав, Брэм касается моей руки.

– Как ты себя чувствуешь? – вопрошает он. Это сигнал, о котором мы договорились перед тем, как я сняла щит.

– Немного нервничаю, – отвечаю я. – Но мне удалось выручить за те кости, что нам оставила Эсме, достаточно денег, чтобы заплатить за отправку моей матушке Быстрого Письма.

Быстрые Письма – это послания, передаваемые с помощью птиц, обычно беркутов или иглохвостых стрижей. Эти птицы и сами по себе очень быстры, но, когда они несут костяные капсулы с посланиями и ими управляют Хранители, их полет становится стремительным, как никогда. Но стоят они бешеных денег.

– И где же ты попросила ее встретить нас? – спрашивает Брэм.

– На пристани Колдена. – И затем неуверенным тоном добавляю: – Как ты думаешь, это достаточно далеко от Мидвуда?

– Надеюсь, что да.

Я подношу руку к горлу.

– Мой щит… – говорю я, изобразив панический страх. – Он куда-то делся.

Брэм округляет глаза и вскакивает на ноги.

– Наверняка он где-то здесь. Я помогу тебе найти его.

Мы обшариваем пещеру, затем прилегающие заросли, пока не находим кулон именно там, где оставили его.

– О, хвала костям, – говорю я. – Должно быть, он зацепился за ветку. – Я надеваю шнурок на шею и вздыхаю с облегчением. Если Лэтам поверит, что я и Брэм встречаемся с моей матушкой в Колдене, возможно, он сначала отправится туда, чтобы попытаться нас перехватить. Это дало бы нам возможность оказаться в Мидвуде до того, как туда прибудет он.

Остается надеяться, что Лэтам наблюдал за нами. И что мы с Брэмом держались более убедительно, чем он.

* * *

Мы с Брэмом стоим на пристани в Кастелия-Сити, ожидая встречи со шкипером «Сокола». Это один из кораблей, называемых быстрокрылыми, – небольших узких судов с тремя мачтами и прямым парусным вооружением, которые в основном используются для перевозки пряностей и чая. Команды на таких кораблях малочисленны, и пассажиров они, как правило, не берут. Но они самые быстроходные в стране, и я полна решимости отправиться в Мидвуд уже сегодня, когда «Сокол» отплывет.

Я переминаюсь с ноги на ногу и чувствую, как на ладонях выступил пот.

Наконец я вижу, что к нам идет мужчина – он моложе, чем я ожидала, на вид ему лет тридцать пять, у него медно-рыжие волосы и такая же рыжая, аккуратно подстриженная борода.

– Чего вы хотите?

– Нам нужно в Мидвуд, – отвечаю я.

– Так вы для этого потребовали у моей команды прислать меня к вам? Юные идиоты. Пойдите купите билеты. – Он показывает в противоположную сторону гавани. – Пассажирские суда отходят вон оттуда.

– Нет, мы хотим пойти на «Соколе», – возражаю я.

– Я не беру пассажиров, а если бы и брал, вам это было бы не по карману. – И он идет прочь.

– Мы можем заплатить костями, – кричу я ему вслед.

Он останавливается. Поворачивается.

– Что за кости?

– Высококачественные. Смесь костей людей и животных. Полностью подготовленные для гаданий. – Я открываю свою сумку и показываю ему один из наборов костей.

Он едва смотрит на них.

– Неплохо, но сделки не будет. Вы двое займете место, которое я мог бы использовать под товар, и этих костей не хватит на то, чтобы возместить мне ущерб.

Я сглатываю. Достаю еще один набор костей.

– А что, если к тем костям я добавлю еще и эти?

В его глазах мелькает интерес.

– Ну-ка, сколько у тебя костей?

Мы с Брэмом переглядываемся. Мы надеялись сохранить хотя бы один набор, но, похоже, выбора у нас нет. Я широко открываю сумку и показываю ему все, что там есть. Он присвистывает.

– Ничего себе. Что же может заставить вас пожертвовать таким количеством костей, чтобы попасть ко мне на борт?

– Нам нужно как можно скорее попасть в Мидвуд. Это вопрос жизни и смерти.

Он, прищурясь, оглядывает нас с Брэмом с головы до ног. И наконец говорит:

– Отказаться от такого выгодного предложения я не могу. Давайте сюда кости и следуйте за мной.

Я отдаю ему сумку, надеясь, что не совершаю ошибку. Ведь без костей я буду слепа.

* * *

Мы с Брэмом сидим на нагретой солнцем палубе. Матросы порой бросают на нас недоуменные взгляды, но по большей части не беспокоят.

Ветер играет моими волосами, бросает их мне на лицо – при любых других обстоятельствах это действовало бы на меня успокаивающе, но сейчас я могу думать только о том, чтобы добраться до матушки быстрее, чем это сделает Лэтам. А что, если нашими последними минутами, проведенными вместе, окажется наше пребывание в гавани Мидвуда, когда я отплывала в Замок Слоновой Кости? Тогда я была так на нее зла, что почти не разговаривала с ней. Даже не захотела попрощаться. Что, если она умрет, считая, что я ее ненавижу?

Приняло бы дело иной оборот, если бы я признала результаты доведывания? Если бы я простила матушку за ее служение судьбе? Быть может, тогда мы бы расстались по-хорошему и, явившись в Замок Слоновой Кости, я бы не начала сразу же терзаться тоской по дому. Быть может, тогда утверждение Лэтама о том, что он друг моей матери, так не обезоружило бы меня и я отнеслась бы к нему с большим недоверием. Я вздыхаю.

– Ты ушла в свои мысли, – замечает Брэм. – О чем ты так замечталась?

– Тебе никогда не хотелось вернуться назад во времени и выбрать иной путь?

Он с минуту молчит, и я вижу, что он взвешивает свой ответ.

– По правде говоря, нет.

Я удивляюсь:

– Неужели тебе ничего не хочется изменить?

– Со мной происходили ужасные вещи, но я бы не стал менять то, что выбрал сам. Ведь именно выбирая, делая ошибки и все такое, я стал тем, кто я есть сейчас. И почем знать, что иной путь привел бы меня к чему-то лучшему? Он вполне мог бы завести меня туда, где мне было бы хуже. – Он легонько тыкает меня в плечо. – Но само собой, возможно, я смотрел бы на вещи иначе, если бы был Заклинателем Костей.

– Значит, ты больше веришь в свободу, чем в судьбу?

– Я верю и в то и в другое. Когда мы говорим о судьбе, речь идет о вариантах, которые ты, скорее всего, выберешь. Судьба отнюдь не обирает тебя, не лишает тебя свободы.

В этих его словах мне слышится что-то знакомое.