Алина судорожно обернулась, зажала себе рот, чтобы не закричать в голос на весь спящий коттедж. То-то Глория повеселится!

— Дьявол не спустит…

— К-кто ты? — сотрясаясь от дрожи, пролепетала она.

Ответа не было. Да и не могло быть. Алина стояла одна в чужой спальне, и ее жалкая фигурка в чужой пижаме отражалась в зеркале. На миг там блеснуло красивое мужское лицо с оскаленными в хохоте зубами. Призрак Черного Лога потешался над ней.

— Тебя нет… — отмахнулась она. — Тебя п-породил мой страх…

Ее взгляд упал на тюбик губной помады. Коралловый тон, который нещадно критиковал ее возлюбленный Гор. Она потянулась за тюбиком. Пришло время действовать.

Оставаться в спальне Алина более не могла. Она снова метнулась к двери. Призрак, который только что отражался в зеркале, уже «бегал» по коридору. Звуки его частых шажков были похожи на сыплющиеся бусины.

«Это слышит кто-нибудь, кроме меня?» — замирая от ужаса, гадала гостья.

Однако ей необходимо выбраться из комнаты. Несмотря на сковывающий ужас, Алину снедало любопытство. Ее всегда раздирали противоречия: любовь — ненависть, доверие — подозрительность, решимость — колебания. Сегодня ее подстегивало чувство долга перед собой. Главное — не поддаваться панике.

Она заставила себя выглянуть в коридор. «Бусины» перестали сыпаться, словно призрак угомонился. Алина затаила дыхание и выскользнула из спальни. Тюбик с помадой она сжимала в мокрой от волнения ладони. В доме стояла глухая ватная тишина.

Гостья бесшумно спустилась по лестнице, нащупывая ногами ступеньки, чтобы не упасть. Свет почти не просачивался сюда из коридора. Алина знала, что в доме — только они с Глорией. Санта ночует во флигеле. Если что-то случится, пока он проснется, пока добежит…

«…все будет кончено, — мысленно подытожила она. — Я должна сама о себе позаботиться».

На первом этаже Алина прильнула к окну, выходящему на проселок. За забором сквозь деревья прорвался свет фар? Нет, показалось. Гор не дурак, чтобы лезть на рожон. Он осторожный матерый лис, который своего не упустит.

Она вспомнила о Найде, и в груди похолодело. Неужели это Шестаков избавился от собаки, которая непременно подняла бы лай, учуяв чужого? Выходит, он где-то рядом? Ни в чем нельзя быть уверенной, когда дело касается Гора.

За ее спиной началась тихая возня. Так суетятся крысы или мыши. Но никакими грызунами в этом богатом доме и не пахнет. Значит…

Алина застыла, боясь обернуться и посмотреть на источник пугающих звуков. Не вернуться ли ей в спальню? Там она закроется, спрячется под одеяло…

Но от призрака нельзя ни закрыться, ни спрятаться. Он проникает сквозь двери и стены, он всюду! От него не существует защиты!

Она сжала в кулачке помаду до боли в пальцах. Однажды Гор подшутил над ней, сказав, что кукиш — это не просто выражение насмешки или презрения. Это своего рода оберег от зла. «Покажи черту дулю, и он убежит!» — хохотал доктор. «Да ну?» — не поверила она. «Чистая правда!» — посерьезнел он. Но Алина все равно не поверила.

Теперь у нее появился повод проверить рецепт Гора. Она сложила дулю и показала ее на все стороны. По углам зашелестел сухой смешок. Видно, здешний черт кукиша не боится.

Алина раскрыла ладонь и взглянула на тюбик с помадой…

Лавров заметил какое-то движение и спрятался за кустом сирени. Похоже, не он один решил этим вечером наведаться на дачу Шестакова.

Вышла луна. В соседних домах светились окна. С речки доносился лягушачий хор. Гудели комары. Сыщик отмахивался, но оголодавшие кровопийцы набрасывались на него с отчаянием камикадзе.

Скрипнула калитка. Во дворе мелькнула темная фигура и скрылась из глаз. «Интересно, кто это? — подумал Роман. — Такой же незваный гость, как я? Или сам хозяин пожаловал?»

Хозяин мог бы не вести себя вором, но в нынешних обстоятельствах все перемешалось, спуталось. Шестаков боится всех и вся. Он, словно загнанный волк, ощетинился и готов драться. Но он будет избегать драки, пока это возможно.

Лавров всматривался в белесоватую темноту, ожидая, что будет дальше. Хозяин либо кто-то неизвестный пойдет сначала в дом или сразу в сарай? Если в сарай, то это точно доктор. Прикатил за орудием убийства. Алина нарочно сказала ему про пест! Правда, непонятно, с каким расчетом?

Крадущиеся шаги стихли, и вернулась деревенская тишина, нарушаемая пением лягушек и комариным писком. Ветра не было. Слабый запах навоза щекотал сыщику ноздри.

«Где же визитер? — гадал он, прислушиваясь. — Почему затаился? Выжидает? Хочет удостовериться, что он здесь один?»

Лавров приготовился к любому развитию событий. Он захватил с собой оружие и наручники, телефон поставил на беззвучный режим.

Глория настаивала на том, чтобы он только следил и ни в коем случае не вмешивался. «Что бы ни происходило, твое дело — сторона. Наблюдай и мотай на ус. Главное — не упусти Шестакова!»

Прошло пять, десять минут, четверть часа… а вокруг ни звука, ни огонька, ни движения. Словно неизвестный прибыл сюда с той же целью, что и Роман, — наблюдать. Такое поведение для доктора было странным. Какой ему смысл торчать без толку на собственной даче? За кем тут следить?

Комары совсем озверели. Они лезли в глаза, в уши, впивались в шею. Еще бы! Не каждый раз им достается лакомый кусочек: человек, который сидит на месте и кормит их свежей теплой кровью.

Лавров крыл ненасытных тварей на чем свет стоит. Но от этого его мучения не ослабевали.

— Чтоб вам захлебнуться!.. Черти окаянные!..

Словно обидевшись, черт решил ответить на незаслуженные ругательства. В темноте загорелись два ярких глаза. Лавров присел на корточки и поискал в траве яблоко, чтобы запустить в черта. Авось какой-то плод закатился под куст. В руку попалась дикая груша. Бум!

«Черт» громко мяукнул и кинулся прочь.

— Тьфу-ты… котяра!

Кошачьи сражения в вечернюю пору не редкость, поэтому сыщик не опасался выдать свое присутствие. Коты и бездомные собаки вели свою вольную деревенскую жизнь, выясняли отношения, дрались между собой. Это здесь никому не в диковинку.

Мнимый «черт» исчез в темноте, а Лавров прислушался. Визитер, который в свою очередь где-то прятался, тоже, вероятно, напрягал слух и пытался сообразить, откуда шум. Так прошло несколько минут.

Вдруг за забором раздались шаги. Недалеко от кустов, где засел Лавров, были оторваны штакетины. Кто-то пролез в дыру между ними и, крадучись, двинулся к дому.

«Нас уже трое! — подумал сыщик. — Дача Шестакова приобретает популярность!»