И теперь Бэт не понимала, видит ли она все на самом деле или сходит с ума. Но ей было все равно.

Постояв немного на пороге кухни, она повернулась и поднялась на второй этаж. Дверь в хозяйскую спальню оказалась распахнута. Перед открытым шкафом Марианы, спиной к Бет, стояла Лили и перебирала одежду.

А вот это точно происходило наяву. Никаких сомнений быть не могло.

Она была в кимоно с рисунком из розовых и лиловых цветов. Светлые волосы спускались на спину. Из-под кимоно виднелись голые ноги, и Бет знала, что под кимоно на Лили тоже ничего нет. В ванну за стеной набиралась вода. Кимоно принадлежало Мариане.

– У нашей матери были такие красивые вещи, – не оборачиваясь, сказала Лили. – Знаешь, почти все мне подходят. Наверное, я буду их носить.

– Что ты делаешь? – запинаясь, спросила Бет.

Она знала, что это случится, ждала этого, сама вынуждала Лили найти ее, но вид сестры в этой спальне, в одежде Марианы, все равно вызвал у нее шок. Она правда ни о чем не беспокоится, подумала Бет. Она правда считает меня ни на что не способной.

– Приму ванну. – Лили повернулась и посмотрела на нее. Лицо ее ничего не выражало – Бет давно выучила, что именно этого и нужно бояться. – Теперь в этом доме живу я.

Сам вид Лили казался невыносимым. Она была похожа на Мариану, на Бет, на саму себя. Бет знала каждую черточку этого лица, помнила, как оно менялось по мере того, как сестра превращалась из ребенка во взрослую женщину. Она любила это лицо и боялась его. Годами ей снилось, что Лили умерла, что ее неопознанное тело лежит в какой-то больнице. И что Лили возвращается домой. Неизвестно, какие из кошмаров были страшнее.

И вот сестра стоит здесь, голая, в халатике Марианы, и Бет хочется заорать и броситься бежать, забыв обо всех своих планах. Но другой частью своего существа она чувствовала, как наконец становится собой, а не той сломанной куклой, какой была все последние месяцы. Она знает Лили так же хорошо, как саму себя.

Из этого был только один выход. Одна дорога – вперед. Бет поняла это, как только оказалась в камере, глядя вслед уходящему детективу Блэку.

– Ты не можешь жить в моем доме, – произнесла она онемевшими губами.

– Теперь он станет моим, – сказала Лили. – Теперь ты вышла из тюрьмы. Перепишешь дом на меня, и он будет мой.

– Нет.

– У тебя нет выбора, Бет. – Голос Лили звучал ровно.

Просто делай то, что она говорит. Привычка, доведенная до автоматизма. Делай то, что говорит Лили, и она не разозлится. Но теперь Бет сопротивлялась. Она представила, как уходит отсюда, покидает этот дом. Она может поехать куда угодно, стать свободной. Сделать вид, как много раз в прошлом, что Лили больше не существует.

А Лили тем временем снова начнет убивать. Как всегда.

– Никуда ты не пойдешь, – сказала Лили. – Ты останешься здесь, со мной. Эта херня с судом закончилась – поначалу было забавно, но теперь мы можем двигаться дальше. Ты и я, в этом доме. Как на первое Рождество. – Она шагнула вперед, почти голая, но Бэт все равно стало страшно. – Мы сестры, – прибавила Лили. – Две половинки одного человека.

Нет, хотела сказать Бет, злясь, что все, что она пережила, назвали херней. Но внутри шевельнулся старый инстинкт. Когда Лили в таком настроении – впрочем, обычном для себя, – лучше к ней подольститься. Но так, чтобы сестра не заметила.

– Я только что освободилась, – жалобно проговорила Бет. – Я не знаю, что делать. Еще об этом не думала.

– Будешь делать то, что я тебе скажу, – отрезала Лили. – Мне надоело быть половиной человека. Надоело быть девочкой, которой не существует. Этот дом – мой. А если тебе не нужны неприятности, ты тоже будешь моей.

Бет представила, как всю жизнь проведет здесь, в полном подчинении у Лили. Рано или поздно на ее руках появится кровь. Лили не захочет убивать одна.

– Я знаю, что ты сделала, – сказала Бет, стараясь не поддаваться панике. – Те двое мужчин. А до этого – Лоуренс Гейдж. Кажется, так его звали? Он твой отец, и ты его тоже убила.

На долю секунды на лице Лили промелькнуло удивление – неприятное удивление, которое Бет видела всего один раз. А затем – понимание.

– Адвокат.

– Он знает, кто был твоим отцом. Об убийстве Лоуренса Гейджа писали в газетах, и Рэнсом мне показал. – Она шагнула к сестре и продолжила: – Ты проникла к Гейджу в дом и застрелила его, как и моего отца. Джулиана. – Она с трудом выговорила имя отца и вздрогнула, вспомнив о том, что видела на кухне. Потом заставила себя повторить: – Ты убила Джулиана.

Лили смотрела на нее абсолютно спокойно.

– Ты сама этого хотела, – сказала она. – Он собирался выдать тебя за того парня. Он не любил тебя так, как тебе хотелось. Когда все было кончено, Бет, ты никому ничего не сказала. Ни Мариане, ни твоему драгоценному копу. Никому. Точно так же, как не остановила Мариану в ту ночь, когда она села в машину.

Эти слова пронзили Бет, словно нож, оставив глубокую, незаживающую рану. Лили как будто видела, как Бет молча стояла и смотрела вслед уезжающей матери. Может, они и правда две половинки одного человека?

Если Лили убийца, значит, Бет тоже. Если они останутся здесь вместе, Лили заставит Бет убивать – это лишь вопрос времени. А если Бет попытается обратиться в полицию, то первым в списке жертв Лили окажется детектив Блэк. Вторым может стать Рэнсом.

– Зачем? – спросила Бет сестру. – Зачем ты все это делаешь? Скажи, по крайней мере мне, – зачем?

Лили с любопытством посмотрела на нее.

– Хочешь знать причину? Я могу сделать вид, что она существует, если тебе так хочется. Могу сказать, что причина – мое несчастное детство или тот факт, что мой отец изнасиловал мою мать. Могу сказать, что причина – приемные семьи. Или что я просто плохая. Выбирай, Бет. Что хочешь, то я и скажу.

– И все? – воскликнула Бет. – После всего, что случилось, тебе больше нечего сказать? Ты это сделала просто потому, что захотелось?

– Не знаю, – ответила Лили. – Мне действительно захотелось. Знаешь, это оказалось легко. Я думала, будет трудно. – Она покачала головой и нахмурилась. – Это такой кайф, когда кого-то убиваешь. Но иногда… иногда понимаешь, что, даже имея власть над жизнью и смертью, ты все равно остаешься той, кем была. – Она потерла висок. – Приму ванну. Больше не хочу об этом говорить.

Она отвернулась, и Бет почувствовала, что в