— Но Джек приехал. Сейчас только это имеет значение.

— Ты считаешь, что шериф нам поверил? Насчет Рэнди?

— Я убежден, что он поверил. — Джек наклонился,подхватил Луизу под коленки и поднял. — Я отнесу тебя в постель. Тебе надоспать. Я посижу около тебя ночью, если хочешь.

Луиза посмотрела ему в глаза и склонила голову ему на плечо,поблагодарив голосом таким несчастным, что Тринити едва удержалась от слез.

— Иди, Джек, — проговорила она очень тихо. —Завтра утром все будет выглядеть иначе — не таким безнадежным. А Луиза? —Она подошла и погладила девушку по голове. — Завтра нам предстоитприятная, спокойная поездка. Иди спать, а я позабочусь о Мэри и Джейн.

Джек благодарно улыбнулся ей, крепче прижал к себе Луизу инаправился к лестнице.

Джек провел у постели Луизы всю ночь и выглядел хуже некуда,но тем не менее с утра пораньше, пока солнце не поднялось высоко и не началоприпекать, отправился к стаду. Тринити сменила его на посту и час за часомтерпеливо выслушивала исповедь-самообвинение; в конце концов Луиза заснулапо-настоящему крепко, впервые после своего испытания.

К этому времени к ним прибыл шериф, и сердце у Тринитипохолодело. Однако новости оказались благоприятными — если можно былоупотребить подобное выражение при данных обстоятельствах. Рэнди был мертв, нокоронер в конечном итоге признал его смерть результатом несчастного случая.

При всей своей жаркой ненависти к Фрэнку Тринити былавынуждена признать, что любой другой результат расследования был бы слишкомжестоким.

Если Тринити и лелеяла горячие надежды на то, что вскорестанет надевать свое шелковое ночное одеяние и являться в нем к супругу иливести с ним разговоры о перспективах их счастливого будущего, то надежды этирастаяли при известии о войне, объявленной Уолтером Крауном владельцам ранчо«Сломанная шпора»: он, так сказать, бросил перчатку, предложив тем рабочим,которые немедленно перейдут от Райерсонов к Краунам, оплату в десятикратномразмере. За обедом Джек со стоическим выражением на лице просчитывал ситуацию.Они обсуждали вопрос с Клэнси и пришли к выводу, что не смогут сделатьсоответствующее предложение всем своим работникам, за исключением троих,наиболее ценных; Малыша Боба, Сэмпсона и самого Клэнси.

Под угрозой, таким образом, оказались и вложения самогоДжека, и если бы проблему можно было решить, продав Краунам часть земли,Тринити настаивала бы на этом, но увы, теперь это оказалось невозможным. Краунунужна была не только земля. Он жаждал крови и не унялся бы до тех пор, пока неразорил бы Райерсонов точно так же, как разорил Стэндишей.

* * *

Тринити полагала, что из-за последних событий ей теперьнечасто доведется проводить более или менее долгие часы в общении с мужем, иочень удивилась, когда ровно через двадцать четыре часа после происшествия сЛуизой он по всей форме пригласил ее посетить его кабинет. Пригладив волосы,она устремилась на зов, надеясь, что Джек каким-нибудь способом, романтическимили иным, позволит ей сделать его бремя более переносимым.

Он приветствовал ее мужественным кивком:

— Я не хочу задерживать тебя надолго. Знаю, как тыустала.

— Я себя чувствую отлично, — возразила она иподошла к нему, улыбаясь несколько неуверенной улыбкой. — Могу ячем-нибудь тебе помочь?

— Можешь ли ты честно ответить на один вопрос?

Тринити отшатнулась, встревоженная его вдруг охрипшимголосом и резким тоном.

— Разумеется, Джек. Какой вопрос?

— Что имела в виду Луиза, когда говорила, что, если быя не приехал вовремя, Фрэнк сделал бы с ней то, что однажды пытался сделать стобой? — Тринити замялась, и он прорычал:

— Не скрывай от меня ничего, Тринити! Что у тебя засекреты?

— Это не секрет, Джек. Это всего лишь случай изпрошлого. Даю слово, из давнего прошлого.

— Что ты имеешь в виду?

Она провела ладонью по его щеке.

— Это случилось очень давно и было совершенно ужасно.Худшее предотвратил Уолтер Краун, сам того не подозревая. Я уверена, он незнает об этом и до сих пор. Я рассказала Луизе только с целью предостеречь ее,чтобы она не отходила далеко от дома.

Джек сжал ее лицо в мозолистых ладонях.

— Ты должна была мне рассказать. Я никогда бы непозволил этому животному переступить границу нашего ранчо.

— Потому я тебе и не рассказала. Не хотела, чтобы тыдумал, будто моя ненависть основана на страхе. Я охотно продала бы им ранчо,если бы поведение Фрэнка было их единственным грехом. Но они разорили дедушку,а потом убили его. Вот из-за чего вся эта вражда. А не из-за нападения Фрэнкана меня.

— Мне невыносима мысль, что он прикасался к тебе своимипогаными руками.

— Теперь ты понимаешь, почему я была настолько… почемуя так восторгалась тобой, когда ты вздул его? — спросила она, и сердце унее забилось сильнее при воспоминании об этой сцене. — Не зная о егопоступке, ты отплатил за меня.

— Черт побери!

Он прижался губами к ее губам с таким яростным порывом, чтоТринити даже испугалась. Потом с той же страстью он целовал ее шею, ласкал ее иговорил тихо и проникновенно о ее красоте, бесценной, чудесной. Еевозлюбленный. Ее раб.

Желание охватило Тринити с молниеносной быстротой. Они упалина ковер, срывая друг с друга одежду, руки их переплетались, тела горели вжажде взаимного обладания, и Джек наконец вошел в нее, и оба двигались внеистовом общем ритме, пока не снизошло на них блаженство завершающегонаслаждения.

Ошеломленные, они держались друг за друга, пока не унялосьбурное сердцебиение. Потом Джек отвел прядь волос со щеки Тринити ипробормотал:

— Мне пора вернуться к работе.

— Я понимаю, — ответила Тринити.

— Меньше всего мне хочется этим заниматься. Я имею ввиду работу. Я хочу лишь одного: любить тебя.

— Ради того, чтобы доставить наслаждение мне? —засмеялась Тринити. — Или себе?

— Не понимаю.

Она поцеловала его в щеку.

— Видишь ли, Клэнси недавно раскрыл мне глаза на однумудрую вещь. Однажды, когда твои инвестиции будут в безопасности, а Луизапоправится, я научу ей тебя.

— С благоговением стану ждать этого дня, миссисРайерсон.

Он поднялся, помог Тринити встать на ноги и нежно поцеловал.

— Побудь немного со мной.