— Первым долгом заключить перемирие. А потом мы моглибы подумать, как объединить усилия. Существует немало способов помочь двумранчо.

— Все это одно-единственное ранчо! — Уолт стукнулкулаком по столу. — Ты хочешь объединиться ради моего внука? Отлично. Язаплачу тебе кучу долларов, прямо сейчас и здесь. Ты сможешь возместить твоивложения и уехать домой, как только малыш сможет перенести путешествие.

Ты хочешь покончить с враждой, так кончай! Обещаю тебе, чтоничего плохого не случится ни с твоей кузиной, ни с другими дорогими тебе людьми.Это самое большее, что я могу сделать.

— О чем ты тут болтаешь, старик? — прозвучалнизкий, полный неистовой злобы голос Фрэнка. — Мы поставили их на колени.Гляди, кого мы заполучили! — Он ввалился в комнату, таща за собой Тринити;рука у нее была заломлена за спину, а к виску приставлено дулопистолета. — Они оба у нас в руках, отец! И ни один из них не покинетранчо живым.

Джек вскочил на ноги, потрясенный видом своей жены.

Волосы у нее были спутаны, лицо в синяках. В ярости стиснувкулаки, он тем не менее не мог пошевелиться из-за нацеленного Тринити в головуоружия. Он лишь прорычал:

— Отпусти ее, Краун! Уолт, вели своему сыну отпуститьмою жену сию секунду, иначе, клянусь, ты никогда в жизни не увидишь этогоребенка.

— Со мной все в порядке, Джек, — сказала Тринити,но, судя по ее вздувшейся щеке, это было далеко не так.

— Отпусти девушку, Фрэнк, — мягко произнес Уолт.

— Ты уже больше не можешь принимать решения, старик.Смерть Рэнди сделала тебя чересчур добрым. Но это твой шанс отомстить. Ты что,не понимаешь? — Фрэнк заговорил с настырностью ребенка, пытающегося во чтобы то ни стало убедить отца. — Мы заставим их вернуть «Шпору» прямосейчас. Райерсон это сделает, чтобы спасти жену. Ты будешь владеть ею, как ибыло положено с самого начала. Это твое право по рождению.

И мое.

— И моего внука.

— Внука? — Фрэнк запнулся, потом лихорадочнозатряс головой. — Так вот что Райерсон рассказал тебе? Его кузиназабеременела? Если даже это правда, она могла забеременеть от любого мужика нарасстоянии сотен миль отсюда, пойми ты это. Если девчонка отдалась Рэнди, невступив с ним в брак, то сколько парней ее поимели до того?

— Заткнись! — рявкнул Джек. Потом, не сводя глаз сФрэнка, обратился к Уолту:

— Скажи, чтобы он отпустил Тринити. Сейчас же.

Так как глава семейства не ответил, Джек посмотрел в егосторону и был встревожен тем, что увидел. Выражение жадности вернулось на лицовладельца ранчо, закрыв своей тенью печаль об утрате сына и радость отполученного известия о внуке. Кровная вражда — чудовищное зло, порабощавшее еготак долго, — снова завладела им, его телом и душой.

— Что ты говоришь, Райерсон? — спросилстарик. — Подпишешь ли ты документ, прямо здесь, прямо сейчас, тотдокумент, о котором сказал мой сын?

— Да. Отпустите мою жену и дайте ей уехать, тогда яподпишу.

— Кончай вертеться, ты, глупая сука! — Фрэнк однойрукой ухватил мертвой хваткой руку Тринити и, наклонив голову к другой своейруке, в которой держал пистолет, принялся высасывать кровь из раны, нанесеннойзубами Тринити.

— Тринити, перестань, — произнес Джек умоляющимголосом, но, к его отчаянию, она продолжала сопротивляться.

Фрэнк грубо обхватил ее.

— Она воображает, что я ее не застрелю, но я этосделаю. А потом пристрелю тебя.

— Тринити!

Она замерла на секунду, но вдруг, поистине геркулесовскимусилием, высвободилась. Фрэнк сгреб ее, когда она ударилась о стол, и толкнулна ближайший стул, снова прижав дуло пистолета к ее голове.

— Дьявол! — Джек шагнул к ней, не сводя глаз спистолета. — Умоляю тебя, не пытайся с ним бороться.

— Не буду, — ответила она, встретившись глазами сДжеком.

К его замешательству, глаза у нее сверкнули. С чего бы это?Тринити вела себя так, словно только она здесь полностью владела собой.

— Делай то, что ты должен делать, Джек, —произнесла она самым смиренным тоном. — Подпиши документ.

Всю прошедшую ночь я провела, читая дедушкин дневник, и язнаю, как он предложил бы мне поступить, будь он сейчас здесь.

— Дневник? — переспросил Джек, стараясь несмотреть на сейф, который находился в нескольких дюймах от руки Тринити. —Кажется, я понял, что ты хочешь сказать.

— Давай, пиши, па! — Голос у Фрэнка вибрировал отвозбуждения. — После всех этих лет ранчо снова наше, и тебе это не будетстоить ни гроша. Чего ради платить? Стэндиш украл его, и теперь выходит, какона говорит: он сам советовал вернуть землю законному владельцу.

Уолт кивнул и потянулся за пером и бумагой.

— Наши люди видели, что ты приехал сюда по своей воле,Райерсон. Ты нарушил границы чужого владения, рискнул сюда явиться только длятого, чтобы прекратить вражду между нами единственным возможным способом.

У нас есть свидетели. В суде это будет твое слово противнаших слов, не больше и не меньше, и они поверят нам, потому что ни один дуракне поверит, что ты приехал бы сюда невооруженным не для того, чтобы вернуть моюземлю, а по иной причине.

— Я подпишу все, что ты хочешь, — ответил Джек идобавил, обращаясь к Фрэнку:

— А ты будешь свидетелем.

Фрэнк кивнул. Потом, успокоенный переменой в поведенииТринити, подошел к столу и, по-прежнему держа пистолет нацеленным на нее, всевнимание сосредоточил на том, что пишет его отец.

Джек припомнил, как храбро повела себя Луиза, когда пнулаФрэнка по ею сигналу и тем самым помогла спасти себя. Храбрые, авантюрногосклада женщины — как хорошо, что именно такие окружают его! И самая храбрая изних — его жена.

Сделав глубокий вдох, он кивнул Тринити. Она молниеноснопротянула руку к сейфу, выхватила сверкающий кинжал и резким движением воткнулаФрэнку в бедро.

Гигант взвыл, а Джек схватил его за руку с пистолетом изавернул Фрэнку за голову. Они свалились на пол, каждый отчаянно старалсяудержать контроль над пистолетом и каждый стремился ударить врага побольнее какбы в отместку за те беды, которые они претерпели за мучительные последниенедели.

И тут пистолет выстрелил.

— Джек! — вскрикнула Тринити. — О нет, нет!

— Я в порядке, — переводя дух, еле выговорил он.