— Привет, Фрэнк, добрый вечер. Я здесь, чтобы заключитьмир между нами раз и навсегда. У меня есть предложение для тебя и твоего отца.

— Ты, должно быть, спятил. — Фрэнк вынул из-запояса пистолет и нацелил его Джеку в лицо. — Убирайся отсюда.

Джек приподнял бровь.

— Скажи, твой отец дома?

— А ты храбрый, Райерсон. Отдаю тебе должное. Ты что, всамом деле думаешь, будто мы позволим тебе уехать отсюда живым?

— Но ведь в наших общих интересах положить конецвражде, пока еще кто-нибудь не пострадал.

— Надо было думать об этом раньше, до того, как мойбрат был убит из-за тебя. Вражда не кончится до тех пор, пока не сдохнет каждыйСтэндиш и каждый Райерсон.

Джек пожал плечами:

— Если бы ты выслушал меня, ты бы мог уяснить, что тебенеобходимо, чтобы хоть один Райерсон остался в живых.

— Какого дьявола все это значит? — Фрэнк оскалилзубы. — Нам плевать на все твои хитрые бостонские делишки. Если бы ты невстал нам поперек дороги, «Шпора» была бы нашей уже к концу года. Этоединственное предложение, которое меня интересует.

— Вот как? И ты хладнокровно собираешься убить меня? Недумаю, чтобы коронер на сей раз вынес вердикт о несчастном случае!

— — Ты нарушил права владения. Проехал по моей земле. Уменя есть свидетели.

— Хватит, Фрэнк, — послышался усталый голос скрыльца, и перед ними появился Уолт Краун.

Джек невольно вытаращил глаза, увидев, насколько изменилсяглава семейства за три короткие недели. Множество новых морщин появилось у негона лице, гордая осанка исчезла, плечи поникли.

— Соболезную твоей утрате, Уолт, — совершенноискренне сказал Джек.

— Сомнительно, поскольку ты был причиной этойутраты! — прорычал Фрэнк.

Джек сосредоточил взгляд на отце.

— В какой-то мере мы все в том повинны, не правда ли?Причиной была кровная вражда. И потому я здесь.

Хочу убедиться, что больше никто не пострадает.

— Есть только один способ прекратить вражду,Райерсон, — заверил Джека Уолт. — Вернуть мне мою землю.

Если ты здесь за этим, прекрасно. Если нет, тебе лучше сестьна твою лошадку и убраться отсюда подобру-поздорову, пока Фрэнк не совершилтакое, о чем мы все будем жалеть.

— Ты собираешься его отпустить? — так и взвилсяФрэнк. — Почему? Из-за него погиб Рэнди. Если он не будет больше путатьсяу нас под ногами, «Шпора» не продержится и месяца. Его вдова будет умолять насприобрести «Шпору» по любой цене, какую мы назовем.

— Ты меня порой беспокоишь, мальчик. — Краунпокачал головой. — Ты не можешь хладнокровно убить Райерсона, как бы онтого ни заслуживал.

— Но, па…

— Довольно! — Искра прежнего огня вспыхнула вголосе старика. — Входи, Райерсон. Послушаем, что ты скажешь. Фрэнк! Тынемного остынь, а потом присоединишься к нам.

Джек последовал за Уолтом в дом. Он оказался в комнате,которая служила одновременно конторой, гостиной и складом. Ящики, полныедокументов и газет, в полном беспорядке громоздились у стены. Грубо сколоченныедеревянные стулья соседствовали с дорогой кожаной мебелью. У одной из стенстоял огромный дубовый письменный стол с двумя кингстонными коробками по бокам,и Джек вспомнил то место из дневника Эйба Стэнднша, где говорилось, что отецУолта Рэндольф Краун использовал эти своеобразные сейфы для хранения самыхценных вещей. Эти хранилища были отделаны медью и кожей, и если верить Эйбу, тов каждой рукоятке было скрыто крохотное лезвие острого как бритва кинжала,умело замаскированное сложными украшениями.

— Присаживайся, — предложил Джеку старик, указываяна простой деревянный стул напротив письменного стола и в отдалении от сейфов.Джек подчинился, а Уолт, усевшись за стол, наклонился вперед и заговорил снеожиданной свирепостью:

— Не делай ошибок, Райерсон. Я считаю тебя и твою роднюответственными за смерть моего сына. Я не позволил Фрэнку убить тебя толькопотому, что не хочу видеть последнего из моих потомков в петле. Излагай своедело и убирайся с моей земли.

— Смерть твоего сына была результатом несчастногослучая, а главная ее причина — отвратительная и бессмысленная вражда. И ещечья-то смерть — только вопрос времени, Уолт. Ты должен это понимать.

— Так покончим с ней. Верни мне мою землю. Я дажезаплачу тебе за нее — немного, а с чего мне вообще платить, если черезнесколько месяцев я получу ее даром? Разве что за ваш отъезд, твой и твоей семьи,безвозвратный. За это стоит заплатить. Какую цену ты назначишь?

— Я приехал сюда не за тем, чтобы торговаться. Яприехал сюда предупредить, что на кону у тебя куда большая ставка, чем тыпредполагаешь. Нечто бесценное. То, что дороже любого ранчо. Твой внук.

— Мой?

Кровь отлила от морщинистого лица.

— Моя двоюродная сестра носит под сердцем ребенкаРэнди. Если бы Фрэнк в ту ночь, когда он убил Рэнди, довел задуманное до конца,он убил бы и Луизу, сначала ее изнасиловав. Мой приезд на место трагедии предотвратилэто второе убийство. — Джек поднял глаза на старика. — Если бы Фрэнкубил ее, я выследил бы его и убил. Ты остался бы в полном одиночестве. Ты быдаже не узнал, что потерял внука. Вот к чему приводит кровная вражда, Уолт. Нетверди себе, что тебе нечего терять, поверь мне, ты теряешь очень многое.

— Внук. — Уолт облизнул пересохшие губы. —Это многое.

— Согласен.

— Фрэнк напал на нее? Я ничего об этом не знал. Онасильно пострадала?

— С ней все в порядке. Ее тошнит, она много плачет,отчасти из-за беременности, отчасти из-за гибели Рэнди.

Но все обойдется. И она станет отличной матерью.

— В Бостоне?

Джек посмотрел на него сочувственно.

— Я не ранчер, Уолт. И мне нужно, чтобы Луиза жила вмоем доме. Но я сомневаюсь, чтобы мы могли отсюда уехать до того, как родитсяребенок. Так что ты проведешь какое-то время с твоим внуком после его рожденияпри условии, что мы справимся со всей этой тяжкой неразберихой. И кто знает,может, этому человечку понравится мысль заделаться скотоводом на ранчо. —Наклонившись вперед, он проговорил настойчиво:

— Самое главное, чтобы ребенок был жив. Одного этогодостаточно, чтобы ты захотел уладить наши противоречия.

— Каким образом их уладить?

Джек улыбнулся, ободренный этим простым вопросом.