— Господин Краугер занял сей пост только перед Рождеством, — пояснил секретарь.

— Что ж, надобно с ним познакомиться, — произнёс Волков и пошёл к красивой резной двери.

— Господин! — вот теперь вся лень и меланхолия сразу слетели с секретаря. — Остановитесь! Господин штатгальтер не любит, когда его беспокоят. Браниться будет.

Он кинулся было к кавалеру, чтобы остановить его, но сам был бесцеремонно остановлен за свой красивый воротник. Максимилиан схватил его крепко и без всяких слов вернул за пюпитр.

— Да как вы смеете? — вскрикнул секретарь от такой наглости.

На что последовал холодный ответ молодого знаменосца:

— Оскорбились? Может, желаете драться?

Драться секретарь совсем не собирался. Синий шёлковый колет, чёрные свободные панталоны, чёрные дорогие чулки и туфли с серебряными пряжками, кружевной воротник искусной работы никак не способствовали всяким глупостям. Секретарь только поджал губы, выражая этим своё возмущение.

А Волков уже был в богатой комнате; там же за столом сидело трое по виду важных людей, которые с удивлением смотрели на него. На столе дорогое стекло, тарелки и блюда из серебра, а пред одним из господ отличный золотой кубок.

— Извините за вторжение, господа, — он поклонился им, — моё имя Иероним Фолькоф фон Эшбахт, рыцарь божий и полковник Его Императорского Величества. Я в городе проездом. Ждать не могу, поэтому и решился побеспокоить вас.

— Что вам нужно? — почти возмущённо спросил человек, перед которым и стоял золотой кубок.

— Штатгальтер Краугер?

— Да, это я, — отвечал молодой человек, бледное лицо которого выражало утомление с самого утра, — что вам угодно полковник?

Волков из-под колета достал крепкую, толстую бумагу с тиснением с имперским орлом, развернул её и положил на стол перед господином Краугером:

— Срок погашения был ещё в октябре. Прошу вас отдать распоряжение погасить вексель.

Краугер даже не взглянул на вексель. Он с кислой миной продолжал смотреть на кавалера и, видя, что тот ждёт от него ответа, нехотя сообщил:

— В вверенной мне Его Величеством казне по случаю нет денег для погашения этого векселя.

Волков покосился на посуду золота и серебра, на богатую скатерть, на дорогую одежду штатгальтера:

— Бумага сия на две тысячи сто семьдесят семь монет, мне будет достаточно и двух тысяч, — произнёс он. — Но прошу вас рассчитать меня сегодня или завтра. Думаю, что послезавтра мне придётся выехать на войну.

Господа за столом стали переглядываться и улыбаться. Улыбались они так, что кавалер почувствовал себя дураком. А штатгальтер ему и говорит:

— Полковник, у меня в казне не наберётся и пяти сотен серебром. Да и их я вам не могу выдать, мне жалование людям ещё платить. А людей у императора в этих землях немало.

— И что же мне делать? — спросил Волков.

— Уж извините, господин божий рыцарь, что встреваю в разговор, — начал один из господ, — но все мы тут по тому же поводу. Все ждём возврата долгов от короны. А судя по тому, что король, да будет он проклят в веках, снова собирает армию, наш император не скоро рассчитается со своими догами.

— Подайте прошение секретарю, — заговорил штатгальтер, — мы его рассмотрим, и коли будет возможность что-то выдать, так напишем вам. А вы же пока езжайте на войну и воюйте себе, не торопясь, сие дело весьма неспешное.

— И другого пути никакого нет?

— Конечно же есть, — снова заговорил господин Краугер, — для того вам надобно быть ко двору Его Величества и вытребовать сумму у имперского казначея. Думаю, так будет даже быстрее.

— А ещё есть ловкие люди, что купят у вас эту бумагу, — сказал другой господин как бы между прочим. — Таких людей при желании можно найти.

— И сколько же эти ловкие люди дадут за мой вексель? — поинтересовался Волков, прекрасно понимая, что его потери буду велики.

— А на какую сумму вексель? — уточнил господин.

— На две тысячи сто семьдесят семь талеров, — произнёс кавалер.

— Думаю, что монет двести пятьдесят, — отвечал господин.

Волков полагал, что потери будут, но не такие же!

— Двести пятьдесят монет? За вексель на две с лишним тысячи?

— Ну, — прикидывал господин, — ну, может, триста.

Волков посмотрел на этого господинчика исподлобья. Он буквально кожей почувствовал, что его обманывают. Что человек со стороны никогда не получит денег по подобному векселю. А эти дельцы на этих векселях так и зарабатывают себе на золотую посуду. А может даже и вся эта затея с векселями обман, в который он попал.

— Значит, господин штатгальтер, у вас нет денег, чтобы погасать этот вексель, — переспросил он таким тоном, что в комнате стало тихо.

— К сожалению, — отвечал штатгальтер без всякого сожаления в голосе. Он просто желал, чтобы этот полковник побыстрее убрался отсюда. — Может, после кампании, которую затевает император в южных землях, они появятся. Но пока, — он развёл руками, — денег нет, и они даже не предвидятся.

— Ко двору Его Величества я не поеду, недосуг. И заявку вашему писарю писать не буду, — начал кавалер, пряча имперскую бумагу под колет. — Если я переживу войну, то я поеду обратно и снова буду у вас в городе. И ещё раз поговорю с вами насчёт погашения этого векселя.

Лицо штатгальтера скривилось в презрении, и он произнёс весьма холодно:

— Как вам будет угодно, а пока я прошу вас, полковник, оставить меня. Я обедаю.

Волков кивнул господам и покинул обеденную залу этого молодого имперского чиновника.

Ему бы забыть про вексель, вексель был сегодня делом десятым, разве денег ему не хватало? Хватало. И ему бы про войну сейчас думать, но та заносчивость, с которой говорил с ним штатгальтер задела его. А сумма, ненароком предложенная его сотрапезниками, говорила, что считают они его за дурака. Не хотелось ему верить, что его вот так запросто обманули, взяв военного товара у него за десятую долю стоимости. Тут любому стало бы обидно. И вспомнил он слова хитрого Наума Коэна, который ещё в одну из первых встреч говорил ему что даст за этот вексель тысячу монет. А больше ему всё равно никто не даст. Уверенность ловкого банкира в собственной правоте ещё тогда не понравилась кавалеру. Поэтому к нему он и не поехал, а поехал к другим людям.

Дом Ренальди и Кальяри был ему рад, и принимали банкиры его с большим почётом. Сам старик Фабио Кальяри вышел к нему, хотя ходил он уже не без труда и с палкой. Вышли к нему и другие члены банкирского дома. Тут же был накрыт стол в зале, слуги стали носить закуски и вина самые разнообразные. От крепких до лёгких. Буженина в горчице с черносливом, прозрачная ветчина прошутто, копчёные бараньи рёбра с песто, горячяя фокачча и к ней оливковое масло с чёрным перцем и солью в маленьких чашечках. Волков сразу вспомнил свою молодость, проведённую в южных землях, и эта еда, которую он давно не пробовал, и эти вина, которые давно не пил, ему очень нравились.