– То-то и оно… иногда вот… я гоню эти мысли, но… вдруг, если бы остался я, а не тот мальчишка, которому пообещали корону? Сильный. Очень сильный. Но все-таки мальчишка? Вдруг бы тогда ритуал прошел, как должно? И демон не вырвался бы на свободу.

Тишина.

Тут, наверху, почти всегда тихо. Но сегодня как-то особенно. И кажется, что ветер, который гуляет в ущелье, не просто так, а плачет, хнычет, зовет кого-то.

Ветра тоже бывают неприкаянными.

– Но вы ушли, – Ксандр первым не выдержал.

– Ушел. Я же не знал, что они назовут меня предателем. И отступником. И что низложат большинством голосов, дабы передать мой венец…

– Кому?

– Ричарду из рода Архаг. Тому, кто должен был стать Императором.

Почему-то Ричард опять почувствовал себя виноватым. Хотя, казалось бы…

– Взамен он должен был принести жертву.

Ветер взвыл особенно громко.

– Демоницу, названную невестой, и её нерожденное дитя.

Ричард подумал, что, возможно, правы были его предки, избегая подобных задушевных бесед.

– Его дитя.

Определенно, правы.

– Так, – Ксандр все же отступил от бездны, пусть и отделенной каменным парапетом. – Демоница? Дитя… вы хотите сказать… он… он собирался взять в жены демоницу? А вместо этого принес её в жертву?

Медленный кивок.

– Как… вообще кто-то до такого додумался?

– До жертвы?

– И до этого тоже. Мерзость. Но… демоницу… в жены… дитя?! – Ксандр взмахнул руками. – Это… это в голове не укладывается.

– Почему?

– Просто… просто не укладывается!

– Бестолковые вы тут, – произнес Лассар с некоторым умилением. – А как еще убедиться, что твое дитя унаследует силу? И не только унаследует? Двенадцать всегда выбирали правильных жен.

Взгляд его обратился на Ричарда.

– А вы тут дурью маетесь. Невесты какие-то…

– Прибудут скоро, – выдавил Ричард, чувствуя, что опять безбожно краснеет. Да что ж это такое! Впору вновь в шлеме ходить.

Круглосуточно.

_______________________________________

* Антониус Арена, Leges dansandi (1530)

«Спешим ответить на ваш вопрос о модных цветах и оттенках, для платьев. В моде: из голубых оттенков: павлиний, кобальтовый, белладонны, ночной, матросский, цвета синицы; из зеленых: моховой, бронзовый, лягушачий, саламандровый, дроковый, акантовый, водорослей, мятный, миртовый; из розовых: цвета шиповника, махровой розы, розовой герани; из красных: далии, маковый, стручковаго перца, кровяной, коралловый, радикальный, рубиновый; из коричневых: выдровый, гвоздичный, ягуаровый, жжоннаго хлеба».

«Модный светъ», ответ на письмо постоянной читательницы.*

Я стояла и смотрела, как медленно, скрипя от натуги, въезжает во двор карета. Чем-то она походила на тыкву. Вот на такую огромную тыкву-мутанта, которую за какою-то надобностью, никак по причине больного воображения, затянули на раму. Раму покрыли завитушками и к краям присобачили колеса. Причем передние были маленькими, а задние, наоборот, огромными. Сама карета сияла золотом, что несказанно усиливало сходство с тыквой. И на крыше её этаким черешком торчала золотая фигура, то ли крылатой женщины, то ли коня.

Издали не разглядеть.

Тащили это чудо сразу четыре коня той же золотой, в цвет кареты, масти. На головах их виднелись шапочки, из шапочек торчали перья. На спинах же конских, добавляя происходящему торжественности, возлежали алые покрывала, украшенные золотыми шишками.

– Жуть какая, – сказал Ксандр, опираясь на перила. И слегка поморщился.

– Солнце жжется? – осведомилась я заботливо.

– Слепит.

– А не жжется?

– А должно?

Вот что за манера вопросом на вопрос отвечать?

– Ты же упырь.

– Прошу не оскорблять, – кажется, он всерьез обиделся. – Я не упырь! Я честный цивилизованный лич!

Карету сопровождала дюжина всадников, облаченных в алое и золотое. На главном поблескивал золотом шлем, что правильно, потому как остальные казались мне ну совершенно одинаковыми. А тут сразу начальство высокое видать. Причем издали.

– А есть разница? – тихо поинтересовалась я, стараясь изобразить самую дружелюбную из улыбок. Правда, Ричард почему-то вздрогнул и со вздохом произнес:

– У нас тут, между прочим, встреча. Торжественная.

– Так мы разве против? – удивилась я. И попыталась даже за спину спрятаться. Может, наш Повелитель Тьмы не очень и высок, зато плечи у него такие, что не одна демоница уместится. – Встречай. А мы то тут зачем?

Заглушая ответ завопили трубы. Громко завопили. Я даже подпрыгнула. И подумала, что прятаться надо не за спину, а сразу в Замке. Желательно где-нибудь в старой его части.

А то ишь, разорались.

Трубачи, которых было всего два, оттрубив положенное трубы не убрали. А вперед выехал тот самый, в золотом шлеме. И гордо произнес:

– Я, Марциан Гаврелий Авессалом Сарузский имею честь…

Дальше слушать стало не очень интересно, и я все-таки подвинулась за спину Повелителю, на физии которого застыло выражение высочайшей заинтересованности.

– Так в чем разница-то? – шепотом поинтересовалась я у Ксандра.

Ухо Ричарда дернулось, но маска не дрогнула. Да и тот тип продолжал вещать что-то там про новые горизонты в отношениях, вечную дружбу, помощь и прочие слишком высокие для разума моего материи.

– Упыри безмозглые твари, которые живут, чтобы жрать.

– А ты?

– Я ем, чтобы жить.

Философски, однако.

– Несказанно счастлив, – прервал нашу беседу Ричард и, ухватив меня за руку, дернул да так, что я, как та Сивка-Бурка рядом встала. Осталось гривою тряхнуть и заржать.

Искушение, честно говоря, было почти непреодолимым, но я сдержалась.

– Принимать в доме моем столь дорогих гостей…

И ответная речь потекла рекой занудства. А главное, деваться-то некуда. Стою. Слушаю. Киваю. Жду, когда они тут наговорятся.

Солнце вон припекает.

Этим, в шапках высоких, должно быть жарко. И еще мундиры. А начальнику под золотым шлемом хуже всех. Я вперилась в него взглядом. Точно. Вон, покраснел весь, того и гляди кондрашка хватит.

А оно нам надо?

Скажут же потом, что это я виновата.

Или Ричард.