он встретит нового человека. Какую энергию транслирует – приятия или отторжения. Которая определяет всю его последующую жизнь.

Поясню, какие бывают кесаревы.

1. Плановые.

Назначили время, спокойно развернули операционную, за час управились.

Истинных причин для плановых операций не так уж и много – намного меньше, чем их делают. Наиболее безусловные: предлежание плаценты (прикрепление плаценты к нижнему сегменту матки с частичным или полным перекрытием маточного зева), не поддающаяся коррекции преэклампсия (патологическое состояние, возникающее во второй половине беременности, характеризуется повышенными артериальным давлением и содержанием белка в моче), поперечное положение плода, критически нарастающее маловодие, очевидно патологическое состояние мамы и/или ребёнка.

А вот несколько слышанных лично мною (только за голову хвататься!):

– У вас же миопия… Представьте: малыш родился, а вы ослепли.

– Такая тоненькая! Разнесёт таз после родов – не соберёте.

– Обвитие! Не будем рисковать ребёнком.

И ещё более нелепые причины: возраст, предполагаемый вес плода, срок…

Зачем это доктору? Смотрим выше. Час работы. Час! Сколько он потратит на физиологические роды? А бог его знает! Пять часов, десять, сутки?

2. Плановые в родах.

Это выбор осознанных. Когда понимают, что рожать нижним путём опасно. Самые простые примеры – тазовое предлежание в сочетании с крупным плодом, двурогая матка, узкий таз и крупный плод.

Идущие на такие роды женщины и доктора понимают, что даёт процесс естественных родов будущему человека, его здоровью и психике. Это роды с предрешённым исходом, но ему предшествуют часы схваток, во время которых гормоны, наполняющие организм рожающей, запускают важнейшие тонкие настройки и включают гормональные механизмы. И уходят на такое кесарево с чувством удовлетворения, без уныния и разочарования, с пониманием: всё, что могли, – сделали!

3. Экстренные.

Их можно условно разделить на те, куда пошли, и на те, куда побежали.

Когда бегут? Отслойка плаценты, несостоятельность рубца на матке, острая гипоксия плода, с женщиной что-то критически не так. Тут не тратят времени на обсуждения, всё решают секунды: и операционная разворачивается вмиг, и операция с момента начала до извлечения ребёнка может уложиться в считаные минуты. Скорость и слаженность команды – вопрос жизни.

А когда идут – это долгие роды, которые шли, шли, да и пришли к общему пониманию, что нет, не сможет женщина родить сама. Грустные кесаревы, когда все хотели, старались, но увы… Частая причина – неправильное вставление головки. И клинически узкий таз: многие, к сожалению, слышали в своих родах такую формулировку (не путать с анатомически узким тазом, с ним можно прекрасно родить).

Вне зависимости от способа появления человека на свет мы обязаны обеспечить ему максимум благоприятных «входных» условий – нам потом с ним жить и взаимодействовать.

При кесаревом сечении, когда мама не в силах полноценно присутствовать при первых, самых важных минутах жизни нового человека, роль акушерки становится крайне значимой. Об этом необходимо помнить всегда – к сожалению, от кесарева не застрахована ни одна роженица. Подчеркну: я о ситуациях, когда на операцию уходят по объективным причинам.

И потому особенно жаль, когда женщина, способная родить сама, боится и без каких-либо особых показаний выбирает кесарево. Либо своим деструктивным поведением в родах доводит до оперативного вмешательства.

«Зачем мучить всех, от персонала до ребёнка, когда есть быстрый и прекрасный выход?» – комментарий к одному моему посту в инстаграме о сложных родах, где двойная доза эпидуральной, практически остановившая родовую деятельность, привела к вакуум-экстракции и реанимационному ребёнку – почему, мол, не ушли на кесарево, безопасное же решение…

Раньше относилась к кесареву сечению равнодушно – не имела на эту тему никакого мнения.

В четыре года я пережила серьёзную полостную операцию (аппендицит довели до перитонита: попала в больницу не по прописке, а там упёрлись – везите по адресу). С раннего детства украшенная обширным шрамом на животе, я думала так же, как сегодня думают многие: ну а что такого? Просто раскроют живот (послушаешь некоторых – чуть ли не от диафрагмы до паха) и вынут. И женщине не мучиться родами, и ребёнку: достанут, словно куклу из коробки. И зашьют – а шрамы нынче тоненькие, незаметные. И вручат счастливой, ни секунды не страдавшей маме красивого, не помятого в узких родовых путях младенца. И все останутся здоровы и довольны. А прежде всего доктор, особенно если это контракт и он получит за него сверх оклада.

Но когда стала медиком и насмотрелась всякого, моё отношение к этой простой операции изменилось. «Простой» – по определению главного хирурга одной московской больницы, не для меня, конечно, я никогда в жизни её не делала, только смотрела. А для опытного профессионала: элементарные разрезы, часть тканей не рассекается, а раздвигается (зашивать не надо, трогать крупные сосуды и жизненно важные органы тоже не надо). Даже то, что женщина находится в сознании и может смотреть в экран над её животом, говорит о многом: полностью «вырубают» пациентку только в действительно сложных операциях, чтобы не мешала. Кесарево же давно отшлифовано так, что на извлечение ребёнка нужно всего несколько минут и ещё порядка сорока – на зашивание матери.

В период моей работы в МЕА мы с одной коллегой не раз горячо спорили, когда я отчитывалась на собрании, что в такой-то ситуации не стали рисковать и ушли на операцию. Она спрашивала:

– А почему не поставили окситоцин и не сделали эпидуральную?

– Это риски для мозга ребёнка, для его будущего развития.

– Но мы же акушерки естественного направления, и самое страшное – резаный живот. Мы должны сделать всё, чтобы этого не допустить!

– А я считаю, что самое страшное – ребёнок-инвалид.

На том и стою и вряд ли изменю позицию. Тем не менее поделюсь своими наблюдениями «лёгкого и безопасного выхода».

У многих далёких от медицины представление, думаю, такое: открывается живот – примерно как дверца кухонного шкафчика – и беспрепятственно, словно какая-нибудь кастрюлька, вынимается ребёнок. Но реальная ситуация совсем другая.

Сначала надо подписать согласие на кесарево с перечислением возможных осложнений: ранение и/или парез кишечника; ранение крупных сосудов, мочеточника, мочевого пузыря; перитонит, тромбофлебит, эндометрит, тромбоэмболия; кровотечение; эмболия околоплодными водами; ранение или травма ребёнка. И обязательное упоминание, что медицина неспособна гарантировать отсутствие вышеперечисленного. Вот только ни разу не видела, чтобы женщина эту бумагу досконально прочла.

Потом анестезиолог задаёт несколько вопросов (например, лечили ли вы зубы с обезболиванием, нет ли на него аллергии). Затем сама анестезия. Так вроде легко звучит: «укол в спину». Но каждый врач знает, что возможен, например, так называемый высокий блок – когда от неверно выбранного угла входа иглы обездвиживается и парализуется не низ, а верх тела, вплоть до