насчитывалось до ста кобыл и была весьма значительная группа подовских маток, которые составляли украшение павловского завода. Павлов и Воронин не сомневались в том, что Ершов выберет одну из лучших подовских кобыл, и Павлов говорил Воронину: “Жаль будет отдать на выбор подовскую кобылу, но делать нечего, надо проучить хвастуна”. Каково же было удивление обоих знаменитых коннозаводчиков, когда на другой день после выводки Ершов выбрал кобылу Домашнюю, кругом павловских кровей, которой только что минуло пять лет. Она впервые пошла в случку в том году и была покрыта Лебедем. Домашняя была явно жереба, и, выбрав ее из всего заводского состава, Ершов тут же торжественно заявил, что если она ожеребится на будущий год не кобылкою, а жеребцом, то он станет знаменитой лошадью и продлит род Лебедей. “Я жду вороного жеребца и вперед его называю Лебедем 7-м, ибо он будет по праву носить это имя, как внук Лебедя 5-го и продолжатель своего знаменитого рода” – таково было пророчество Ершова. С этим он уехал из знаменитой Ивановки, имения А.И. Павлова.

Домашняя по себе была очень хороша, но по вкусам того времени легка. В ней было под четыре вершка росту, она была очень суха, не имела фризов и была вся в струну. Ей было далеко до подовских кобыл, но среди коренных павловских она была одной из лучших.

Об этом оригинальном пари слух прошел по всей Саратовской губернии, и над Ершовым потешались почти целый год. Он стоял на своем и говорил, что будущий Лебедь 7-й затмит славу павловских лошадей и даст знаменитый приплод. Время шло, наступил срок выжеребки Домашней. Павлов и Воронин помнили об этом и посетили завод Ершова. Ершов торжествовал: Домашняя принесла жеребчика и он был очень хорош. Мало-помалу этот эпизод забылся, о нем перестали говорить. Каково же было удивление охотников, когда Лебедь 7-й начал блистательно бежать, а потом, поступив в завод, дал выдающийся приплод, который своими успехами действительно затмил славу павловских лошадей!»

Так закончил свой рассказ Н.В. Хрущов. То, что он мне сообщил, было фантастично, и, несмотря на известную всем правдивость Хрущова, я позволил себе заметить, что этот рассказ, вероятно, приукрашен. Хрущов сказал, что рассказ Ершова ему полностью подтвердил Н.З. Воронин.

Прошло почти четверть века с тех пор, как я впервые услышал этот рассказ, и вот однажды, перечитывая «Журнал коннозаводства» за 1867 год, я нашел там «заявление» самого Ершова, которое в точности подтверждало хрущовский рассказ. Это «заявление» настолько интересно, что я привожу его здесь целиком:

«В ведомости, приложенной к отчету Главного управления за 1866 г., в числе выигравших лошадей моего завода сказано: Визапур князя Васильчикова породы неизвестной. Визапур – жеребец гн., восемь лет, соб. моего зав., от Визапура зав. кн. Н.А. Орлова и Избранной, правнук Атласного 3-го зав. И.А. Павлова.

К этой поправке не лишним считаю присовокупить для сведения господ коннозаводчиков, из которых некоторые спрашивали меня, почему я назвал родившегося в моем заводе вор. жер. Лебедя Лебедем 7-м. Седьмым он назван мною потому, что, происходя от Лебедя, находящегося в заводе А.И. Павлова, сына Лебедя 5-го, он дал в моем заводе целый ряд резвейших, сильных и отличнейших лошадей, и чтобы впоследствии он не мог быть смешиваем с бесчисленным количеством Лебедей, не ознаменовавших себя ничем, – Лебедю А.И. Павлова принадлежало право назваться Лебедем 6-м, как самому замечательному из сыновей Лебедя 5-го. Не знаю, почему не назвал его так почтеннейший Александр Иванович, не менее того название Лебедя 6-го принадлежало его Лебедю, а своего я и назвал затем Лебедем 7-м. Этим, почерпнутым в заводе А.И. Павлова элементом по мужской линии, а по женской в заводе Ив. Ник. Дубовицкого приобретением там лучших из его завода кобыл: Метлы, Булавы, Крутой и Досаждаихи, я положил прочное основание моему заводу, в столь короткое время показавшему целый ряд быстрейших лошадей, а потому и считаю для себя приятным произнести слово благодарности тем источникам, из которых уже собственными моими трудами и прилежанием выработана самостоятельная порода лошадей, превосходящих даже достоинством и резвостью своих досточтимых предков. Коннозаводчик Н. Ершов».

Некоторым оборотам этого исторического письма мог бы позавидовать сам достопочтеннейший мистер Пиквик, один из героев Диккенса, и я рад, что могу привести здесь это произведение пера Н.И. Ершова.

Лебедю 7-му было всего лишь девять лет, когда Ершов продал его князю Лобанову-Ростовскому. Это было в 1866 году. У Лобанова-Ростовского жеребца купил в 1867 году М.С. Мазурин, в 1869-м он уступил его дяде своему П.А. Мазурину, завод которого находился в Клинском уезде Московской губернии, при сельце Орлове. П.А. Мазурин продал Лебедя 7-го в 1875 году князю Г.Д. Хилкову, у которого был не только кровный завод, но и рысистый. В этом заводе Лебедь 7-й окончил свои дни.

Из имеющихся в моем распоряжении заводских книг П.А. Мазурина видно, что Лебедь 7-й имел четыре вершка роста. В той же книге имеются его приметы. Лебедь 7-й покрыл в этом заводе за шесть лет тридцать кобыл. Это указывает на то, как преступно мало использовались даже лучшие производители орловской породы в прежние времена.

…После Лебедя 7-го Тихомиров начал говорить о Злобном и других жеребцах. Вот что я записал из его рассказа:

«Злобный был любимым жеребцом М.С. Мазурина. Куплен был у графа И.И. Воронцова-Дашкова. К сожалению, рано пал. Злобный сделал Мазурина коннозаводчиком. Когда он отбегал – а призовая его карьера была знаменита, и бежал он все дистанции, а также в паре и в тройке, – Мазурин, желая воспользоваться его приплодом, купил для Злобного двух кобыл. Покупка оказалась неудачна, кобылы были проданы, а на их место Мазурин купил шесть маток в заводе В.Я. Тулинова по высокой цене. Так Мазурин стал коннозаводчиком. По себе Злобный был не особенно хорош, но детей давал превосходных. Многие из них были проданы впоследствии за границу.

Сорванец был лошадью замечательной красоты и при этом дельной, на правильных, сухих, капитальных ногах. Перед у него был развит лучше, чем зад, и это особенно было заметно в приплодах: дети его имели бедные зады и иногда мало ребра. Он очень нравился князю Черкасскому, который хотел его купить, но Мазурин не продал жеребца. Князь, когда бывал в заводе, восхищался изящной головой Сорванца. Сорванец оказался замечательным производителем: дал выигравшего Нарядного, замечательную кобылу Небось, Серьёзного, выигравшего в России и за границей, и других лошадей. Лучший его сын Серьёзный не походил на Сорванца: был крупнее отца, очень густ, имел седлистую спину и был довольно грубый.

Хвальный завода графа