Ну что я за бесполезное и бестолковое существо? Никакого проку от меня, одни помехи. Вот чем я так провинилась перед Мирозданием, что меня занесло неведомо куда, неведомо к кому?!

Только вот обида никак не желала уходить. Она ведь иррациональна по сути своей. Можно обидеться на пустяк и хоть сто раз убеждать себя, что на это обижаться не стоит, а перестать не получится. Вот и я – понимала командора, но простить за вчерашние вопли и то, как он унизил меня перед посторонними, не могла.

Лагерь постепенно просыпался, вокруг начал ходить сонный народ. Потянуло дымком от полевой кухни и ароматом кофе, а я все сидела и ждала, пока меня позовут к шаттлу, чтобы вернуться на крейсер.

– Алеся! – окликнул меня сзади Майки. – А почему ты здесь?

– А где мне быть? – спросила, оглянувшись.

– Ну… в палатке командора, – неуверенно ответил парень.

– Это его палатка, мне там делать нечего, – пожала плечами.

– Зря ты так, – тихо сказал парень, оглянувшись назад и разыскивая кого-то взглядом. И я даже догадывалась – кого.

– Мы летим? – сухо спросила, не реагируя на замечание.

– Летим, – вздохнул он.

На «Грозовую птицу» кроме меня и Майки летели еще двое лаборантов. Командор к нам с утра даже не подошел. Где он, я не знала, но спрашивать не собиралась из принципа.

В трюме крейсера я выгрузилась, кивнула на прощанье Майки и остальным и с сумками наперевес отправилась в свою каюту. В коридорах стало ощутимо меньше народа, но со мной все приветливо здоровались, спрашивали: как там, внизу; что интересного нашли и отчего я так быстро вернулась? И что мне было говорить? Отшучивалась по мере сил и вымученно улыбалась, а неподалеку от своей каюты столкнулась в коридоре с Риотом.

– Алеся! – с непередаваемой интонацией произнес он.

– Капитан! – с точно такими же нотками в голосе ответила я.

– И что же ты тут делаешь? – поднял он брови.

– Иду в свою каюту.

– Да я не об этом, – усмехнулся он. – Что ты делаешь на крейсере? Акир ведь взял тебя вниз.

– Как взял, так и вернул, – безэмоционально произнесла я.

– Поссорились! – понял он по-своему. – И что же не поделили?

– Спрашивайте своего друга, капитан. Захочет – расскажет.

Ниоки неопределенно хмыкнул, покачал головой и пошел прочь. А я побрела в свою каюту. Сгрузила Яшку на койку, потом распаковала сумки и некоторое время предавалась унынию. Было ужасно обидно и тошно. Я почему-то совершенно по-детски надеялась, что Акир изменит свое решение и, возможно, мы с утра поговорим. Он даст мне объясниться и извиниться, и сам извинится за свои вопли… Ну он же мужчина. И это он на меня наорал.

Неделя прошла скучно и уныло. Я много рисовала. Дописала портрет Лиллуко, благо там оставалось совсем немного работы, разобрала все снимки из заброшенного города и рассортировала их. А потом взялась за картину, изображающую тот барельеф из храма, только в цвете.

В следующий раз я увидела капитана только через шесть дней. Столкнулись мы с ним в столовой, и он сам подошел ко мне, хитро улыбаясь.

– Алеся!

– Капитан!

– Как дела? – спросил Риот.

– Нормально, – ответила осторожно. С этого кошака станется еще какую-нибудь гадость сейчас сказать.

– Как поживают твои котики? – огорошил он меня вопросом.

– Э-э-э… – промямлила я. – У меня нет котиков. У меня только ящерка, – и продемонстрировала ему Яшку. Тот сразу же воодушевленно принялся крутить глазами, показывая себя во всей красе, чем вызвал у капитана смешок.

– Да я не об этом, – снизошел он до пояснения. – Есть еще рисунки котиков? Акир давно мне не показывал новых.

– А-а, – дошло до меня. – Нет! Больше никаких котиков!

– Жаль, – совершенно искренне огорчился капитан. – Без твоих смешных котов ужасно скучно. Может, нарисуешь хоть одного, а?

– Извините, капитан, – покачала я головой. – Но с котиками покончено.

А этот тип вдруг расхохотался, заставляя народ вокруг оглядываться на него. Всем ведь интересно, о чем это капитан беседует с художницей, да еще так хохочет.

– Какая же ты наивная, Алеся! – вымолвил Риот, отсмеявшись. – «Котики» – это в твоем случае пожизненно.

Не найдя слов, я просто сердито зашипела. Капитан, еще раз хохотнув напоследок, ушел. А уже ночью мне на коммуникатор пришло сообщение от него:

«И все-таки котики у тебя были замечательные. Когда перестанешь злиться на мужа, нарисуй еще. Они мне нравились».

– Раз кошак, два кошак! – пробурчала я, дочитав. – Собак на вас не хватает! Привалило же мне счастье попасть в кошачий питомник. Вот правильно папа говорил: все коты – это ведьмины отродья. А друг человека – собака!

Сказала и сама обалдела от того, что произнесла. Округлив глаза, повернулась к Яшке и сказала:

– Я-а-аш! Ко мне память возвращается!

Ящер выразительно посмотрел, побегал по стене, взбежал на потолок и шлепнулся оттуда мне на руки. Ну правильно, раз хозяйка сама не берет на ручки, чурка бесчувственная, то остается только упасть на нее. Уж так-то она никуда не денется! И вообще, друг человека – ящерица!

А главкошак и по совместительству мой муж о себе знать ничего не давал. Ну может, Риоту и давал, но не мне. Я за эту неделю успела перебеситься, подепрессировать, убедиться в собственной никчемности и несостоятельности, в его бесчувственности и бессердечности и в итоге на все махнула рукой. Ну его, этого Акира.

Началась вторая неделя моего ареста на «Грозовой птице». Я закончила картину, изображавшую барельеф из храма, и не знала, чем себя занять. Слонялась как неприкаянная по палубам с голографером наперевес, делая случайные снимки. Даже капитана как-то раз запечатлела издалека.

Примерно на девятый день моего пребывания на корабле вечером в каюту кто-то позвонил.

– Ну и кого там принесло? – ворчливо спросила Яшку.

Ответа, разумеется, не дождалась. Он только выразительно закатил глаза, намекая, что пока не открою, не узнаю, и я пошла встречать незваного гостя. Открыла и нос к носу столкнулась с командором.

– Алеся! – поприветствовал он меня.

– Командор! – так же лаконично отозвалась я.

Ниоки постоял, собираясь с мыслями, и спросил:

– Ты позволишь войти?

Скажите пожалуйста! Он спрашивает разрешения! Что-то раньше он являлся незваным, сам входил, и мое позволение ему не требовалось. А тут вдруг решил вежливость проявить! Я молча отступила от двери, позволяя Акиру войти. Прошла к столу и села на один из стульев, предоставив право начинать разговор мужчине. Помедлив, он тоже прошел к столу и сел напротив меня.