Дрожь пробежала по телу Ратьгоя. Страшный голос чужакапрогрохотал подобно близкому грому. Стиснув зубы, он выпускал стрелы одну задругой, на этот раз целясь уже в руки, ноги, выискивая щели в доспехах,стараясь отыскать уязвимые места. К тому же кое-где панцирь посечен, железныебляхи сорваны, а на плече так и вовсе виден след от острого меча или топора.

Чужак посерьезнел, в левой руке мигом возник огромный, какворота, щит с жутким гербом: три отрубленные головы на кольях. Стрелы звонкощелкали и отпрыгивали, как брызги дождя. Руки Ратьгоя мелькали, как крыльявзлетающего воробья, стрелы догоняли одна другую, щелчки о щит превратились вмонотонный стук, похожий на ливень, однако всадник надвигался на Ратьгояогромный и страшный. Жуткая улыбка стала шире, ноги послали коня впередбыстрее, а правая рука начала заносить меч для удара.

— Да черт бы тебя побрал! — заорал Ратьгой.Искусно управляя ногами, он заставил коня попятиться, поспешно увернулся отсхватки, послал коня по широкому кругу, убрал лук и выхватил меч.

Всадник захохотал гулко, Ратьгой услышал эхо, оглянулся. Надалекой городской стене было черно от высыпавшего туда народа. Ему почудилось,что слышит горестные восклицания, причитания: какой молоденький да сгинет отруки чужака…

— Не дождешься! — заорал он, раздувая грудь.

Его рыжий конь ринулся со всех ног, в последний миг уперсявсеми четырьмя, длинный меч чужака разрубил воздух, зато Ратьгой с силой ударилострием меча, словно копьем, в бок, защищенный только кольчугой. Послышалсяскрежет, руку едва не вывернуло, кольчуга устояла, тут же его оглушил рев,сверху обрушился удар, от которого в голове разлетелись все кости, а глазасловно лопнули, там заметались красные искры.

Удары прокатились от плеча до спины через грудь, в красноммелькала и кружилась совсем близко земля, тут только сообразил, что чужеземныйбогатырь выбил его из седла ударом щита, а сейчас…

Он перекатился еще, а на то место, где должен былостановиться, вонзилось лезвие меча. Всадник, легко нагибаясь по-печенежски,свесился с седла и пытался достать его острым железом. Конь шел ровным шагом,слегка откинувшись на другую сторону, уравновешивая огромный вес седока.

Ратьгой, помня, что он выделяется из числа киевскихбогатырей прежде всего хваткой и ловкостью, перекатился еще, прыгнул и вьюномпроскользнул между ног черного жеребца, по дороге подхватив свой меч, в длинномпрыжке достал своего коня, взлетел в седло и завертел мечом над головой.

— Тебе просто повезло, дурень!

Чужак развернул коня. Серые глаза взглянули остро, теперь вних появились красноватые искорки, словно ветер зашевелил пепел. Твердые,словно вырезанные из камня, губы шелохнулись в злой усмешке:

— Повезло, говоришь?

— Да! — крикнул Ратьгой. — И сейчас я тебе…

Он задержал дыхание, а всадник, как и ожидалось, спросил синтересом:

— Что?

— Кое-что покажу! — вскрикнул Ратьгой.

Швыряльный нож блеснул как луч света. Всадник вздрогнул,Ратьгой затаил дыхание, но всадник вздрогнул лишь от внезапного звона о егоподбородок. Нож не сумел проскользнуть узким лезвием в щель между подбородком иверхней пластиной доспеха.

— Всего-то? — засмеялся всадник.

Его меч со страшной быстротой обрушился вниз, Ратьгойотклонился, а там успел увидеть надвигающийся огромный щит. Звон, грохот,острая боль и вкус соленой крови во рту. На этот раз он не рухнул, а вылетел изседла, как выбитое тяжелой битой легкое поленце.

Земля и небо трижды поменялись местами. Он прокувыркался доколючего куста чертополоха, замер в нем, уткнувшись лицом. В теле не осталосьни единой целой косточки. Кровь текла изо рта, из разбитых губ, рассеченногоострым камешком лба, остро кололо в боку, где явно переломал все ребра…

Сверху обрушилась огромная тень. Не дождавшись удара,Ратьгой опасливо повернул голову. Всадник подъехал, поглядел, без спешки вложилв ножны меч и вытащил плеть.

— Эй, храбрец, — сказал он гулко, — вставай!Ты ж собирался меня вести на аркане!

Ратьгой попытался привстать, но руки разъехались, сноварухнул вниз лицом. Вверху раздался свист, словно сокол несся на дикую утку,усилился, и вдруг страшный удар обрушился на спину, ожег острой болью.

Не веря себе, Ратьгой ощутил, что плеть рассекла егомиланскую кольчугу, которой цены нет, толстую вязаную рубаху и распорола емукожу до мяса!

Всадник захохотал еще громче, вскинул плеть. Ратьгой вскочилна колени, второй удар рассек кольчугу на плече. Ратьгой упал, поднялся, начетвереньках пытался скользнуть под черного жеребца, но тот пятился, всадникеще пару раз огрел плетью, кричал зло:

— Прячешься, ишак?.. Ладно, иди в седло! Но на этотраз — насмерть!

Ратьгой, еще не веря счастью, — отсрочка ужесчастье, — торопливо побежал, качаясь из стороны в сторону, к коню. Рыжийиспугался дикого вида хозяина, храпел и отпрыгивал, не давался в руки.Измученный, Ратьгой и просил и молил, страшась, что всадник заподозрил какую-тохитрость и развалит его надвое страшным мечом.

Затем всадник сам подъехал к коню Ратьгоя, его длинная рукаловко цапнула повод, придержала, а Ратьгой, превозмогая страх, взобрался вседло. В разбитом теле тряслась каждая жилка, кости болели, а суставы на глазахвздувались, как у древнего старика, что мучается в ненастье.

— Готов? — крикнул всадник нетерпеливо. — Мнеждать некогда!.. К вечеру я должен быть в вашем сраном Киеве… Ха-ха!.. У самогокагана Владимира!..

— Готов, готов! — крикнул Ратьгой торопливо. Онразвернул коня, ударил каблуками под бока, пригнулся к гриве, взмолился: —Вывози, родной! Теперь все зависит от тебя!

Ветер засвистел в ушах. Конская грива вытянулась в струнку,трепетала по ветру. Ратьгой ничего не видел, уткнувшись в гриву, слышал в ушахтолько свист ветра и стук копыт, что слился в частую дробь. Донесся еще вродебы негодующий крик, обозленный и полный разочарования, но в мозгу Ратьгоябилась одна мысль: «Пусть трус, пусть бегу, зато живой! Это другие могут стоятьдо конца, а я могу и поношение стерпеть, и ругань, а потом вернуться в удобноевремя и дать по рогам так, что и ухи отпадут…»

Пир длился, но разговоры часто прерывались. Гостивслушивались в звуки, что доносились со двора. Половина богатырей облачилась вдоспехи, кое-кто с мечами и топорами вышел из палаты, готовый встретитьчужеземного богатыря, буде тот пройдет славного богатыря Ратьгоя, у крыльца.

Белоян начал говорить успокаивающие слова, Ратьгоя такпросто не пройти, как Вьюна или даже Коневича, он и силен и быстр, а уж навоенные хитрости горазд, что только воеводский сын может измыслить.

Владимир прислушался, покачал головой. Со двора нессяприближающийся гул, голоса росли, поднимались к ним на поверх. Из коридорадонеслись крики. Попятился испуганный отрок, следом дюжие гридни вели под рукиизорванного и побитого богатыря, в котором Владимир с испугом признал славногои всегда щеголеватого Ратьгоя.