Пальцы не слушались.

– Что ты копаешься! Беги, заводи машину, я сам! А ты звони! Молчанову! Рыбаку! Вот где ты, гад! Романовская улица! Поехали!

– Федор! – пытаясь не дать ему заразить себя безумием, спокойно сказала Кристина. – Ты можешь внятно сказать, что происходит?

– Аську убивают! – заорал Лебедев, срываясь с места. – Что ты стоишь?

Он включил телефон на громкую связь, и Кристина услышала:

– Я вас, сволочей, всех уничтожу! Не хочет жить с дочкой моей – пусть разведется! Зачем же убивать? А это что? Вы меня собрались отравить? Догадались, суки, что это я хотел убить муженька ее? Если бы не амбал, гнил бы уже на кладбище, как эта тварь, Ладкина мать. Ну ничего, я вам всем покажу! И Тарасову, и амбалу, и тебе!

Раздался грохот, испуганный вскрик Аси, а после наступила тишина.

Телефон выскакивал из рук у Кристины, словно это был не маленький гаджет, а огромная скользкая рыбина.

– Тимур, где же ты! Ответь, пожалуйста, – заклинала она длинно гудящую трубку.

– Привет!

– Скорее звони Рыбаку, пусть попросит срочно приехать своих друзей из полиции. Романовская, пятнадцать, квартира сорок семь. Срочно!

– Черт! – Кристина ударила по тормозам, поздно заметив собравшегося перестраиваться в ее ряд таксиста. Телефон упал на пол. Позади раздался визг тормозов. Надо собраться, а то трупов будет гораздо больше.

В «Тойоте» Андрея Петровича бушевал «Шторм» Вивальди в исполнении оркестра Янни Хрисомаллиса.

Ольга Эдуардовна увлечение Андрея Петровича подобной музыкой не одобряла.

«Ну что за насилие над музыкой? – сказала она, услышав эту обработку. – Разве можно так издеваться над классиками? Это же Вивальди!»

При этом она подняла глаза к небу, словно говорила: «Это же сам Господь Бог!»

А Андрею Петровичу нравилось. Аранжировку Хрисомаллиса наполняли бешеный драйв и страсть, которым не было места в его обыденной жизни. Харизматичный Янни, гениальный скрипач, проникновенная виолончель. А что выделывает на арфе музыкант из Парагвая! Вот это жизнь! Именно такая музыка примиряла Андрея Петровича со скучным прозябанием, именуемым жизнью.

В этот момент, словно чтобы подразнить Андрея Петровича, из-за поворота вылетел белый паркетник «КИА Спортейдж». Он еще не успел остановиться, как пассажирская дверь распахнулась, и из нее выскочил парень. Все произошло так быстро, что Андрей Петрович смог разглядеть только кеды с высунутыми наружу языками. Парень бросился к двери подъезда, в котором жил отец Лады, споткнулся, с трудом удержался на ногах и принялся нажимать на все кнопки домофона.

Андрей Петрович опустил стекло и услышал, как парень кричит кому-то, отозвавшемуся на домофонный призыв, что у них в доме пожар. Из «КИА», с водительского сиденья, выскочила женщина и принялась что-то быстро втолковывать парню. Запищал домофон, парень рванул в подъезд, женщина попыталась удержать его, ухватив за полу куртки. Безрезультатно.

Через секунду к подъезду с двух сторон, почти синхронно, подъехали еще две машины. А следом – микроавтобус с ОМОНом.

«Да что же такое творится?» – подумал Андрей Петрович и от греха подальше отъехал немного от шумной братии под самые окна дома, чтобы не мешать ОМОНу работать. А работал ОМОН быстро и слаженно. Домофонить и кричать про пожар они не стали. Дверь распахнулась сама по себе, и группа бойцов исчезла в подъезде. Раздался треск выстрелов, а потом страшный грохот, словно само небо обрушилось на крышу автомобиля. Вздрогнув от неожиданности, Андрей Петрович инстинктивно зажмурился и замер. Затем осторожно приоткрыл глаза и застыл от ужаса – сквозь покрывшееся сетью трещин лобовое стекло на него смотрел отец Лады, Виктор Иванович Одинцов. Судя по стекленеющему взгляду, серебристая «Тойота» стала последней точкой его жизненного пути.

Завывая сиреной и сверкая маячком, подъехала «Скорая». Задние двери раскрылись, выпуская двух медиков. Оценив обстановку, один бросился к Одинцову, пощупал пульс и покачал головой. Женщина из «КИА» подбежала к ним, указывая на подъезд.

Когда медики скрылись из виду, Андрей Петрович вылез из автомобиля и набрал номер Прохора Тарасова. Пока дожидался ответа, из дверей подъезда, пошатываясь, словно зомби, вышла Ася. Женщина из «КИА» бросилась к ней, а Ася села на ведущие к подъезду ступеньки, а потом легла, свернувшись калачиком, и закрыла глаза.

Разбитый автомобиль, мертвый отец хозяйки, Ася, лежащая на ступеньках подъезда, – Андрею Петровичу больше не хотелось драйва, он был сыт им по горло.

– Ася, Асечка, что с тобой? – Кристина теребила лежащую на ступеньках подругу, но та оставалась безучастной.

Подъехала еще одна «Скорая». К Асе подошел врач.

– Что с ней? – спросил он у Кристины.

– Я не знаю, она молчит.

– Давайте носилки! – крикнул врач в сторону машины.

– Не надо носилок! – тихо прошептала Ася.

– Цела? – обрадовалась Кристина.

– Я убила его! – тихо сказала Ася, а потом повторила громче: – Я убила его!

– Кого? Одинцова?

– Нет, Федю, Федьку. Нашего Федора!

И тут Асю словно прорвало.

– Я убила его! – сначала шепотом, а потом все громче и громче повторяла она, размазывая по лицу слезы и тушь: – Я убила его!

– Сейчас, сейчас, – сказал врач, поколдовал в своем чемоданчике, и в Асину руку, прямо сквозь плащ, вонзилась игла.

Ася еще немного побилась, словно попавшая в силки птица, потом затихла, застыла.

– Ась, пойдем в машину, замерзнешь, – попросила Кристина.

Но Ася лишь грустно помотала головой:

– Хочу еще раз его увидеть.

– Вас нельзя оставить ни на секунду. – К сидящей на ступеньках паре присоединился Тимур.

Из-за большого скопления транспорта он оставил машину в соседнем дворе и, пока дошел до подъезда Одинцова, узнал у любопытствующей толпы подробности происшествия.

– Спасибо, что организовал помощь, – прошептала ему на ухо Кристина.

– Еще Рыбак где-то несется из Андреевска, хоть бы шею не свернул.

– Тихо ты! – шикнула Кристина.

– А что там? – Тимур кивком указал на окна Одинцова.

– Федор, – только и смогла вымолвить Кристина.

Тимур попытался было пройти в подъезд, но быстро вернулся.

– Не пускают. Пойдемте в машину, замерзнете, – предложил он Асе с Кристиной, но те лишь синхронно покачали головами.

Тимур сбегал в машину и принес одеяло и термос с чаем. Укутав женщин, он налил в крышку термоса чай и протянул Асе.

– Пей! – она покачала головой. – Пей, я сказал, это приказ!

Кристина удивленно посмотрела на Тимура: нашел время, когда приказывать. Но на Асю, как ни странно, оклик подействовал. Обхватив импровизированную кружку руками, она маленькими глоточками проталкивала в себя горячую жидкость. Спустя некоторое время нос ее захлюпал, из глаз покатились слезы. Кристина испугалась, что она снова начнет кричать, но Ася была спокойна. Во всяком случае внешне.