— Тут, — произнесла я, когда мы поднялись к нужной двери.

Кейел с легким прищуром посмотрел на нее, будто подозревал в обмане, а через миг откуда ни возьмись в длинных пальцах уже сверкнул серебристой гранью треугольник с растрескавшимся стеклом. Я стояла молча, опасаясь, что Кейел прогонит, если напомню о себе, но он сам нарушил тишину вопросом:

— Ты была внутри?

Я кивнула, а затем сообразила, что он не смотрит на меня, поэтому твердо произнесла:

— Да. А как этот артефакт работает? — решила поинтересоваться, чтобы отвлечься от лишних мыслей.

— Я предлагал тебе посмотреть, а ты отказалась. Теперь поздно.

Он шагнул к железной двери с пугающими заклепками и стал разглядывать круг символов.

— Не помню, — нахмурилась я, немного осмелев и тоже приблизившись.

Кейел поднес треугольник к кругу, чуть склоняясь, а затем повернул голову ко мне. Растерянность моментально вернулась, и я опустила глаза. Вольный хмыкнул, и тогда я взглянула на него из-под ресниц. Он ведь понимает, что я все слышала… Поэтому так присматривается ко мне?

— Духи заполняют собой трещины, повторяют в них рисунок, стремясь к привычной форме. Если отыскать темный угол, и оставить там артефакт, а самим спрятаться, то они постараются вернуться к хозяину, но зачарованные рамки, не позволят. Тогда духи нарисуют узор на стене, надеясь, что небесный заметит свою метку. Я предлагал тебе посмотреть, возле библиотеки. В коридоре было темно, а чтобы спрятаться, достаточно было бы лечь на пол. Они боязливые, Асфи. Прямо как ты. Трусишка.

Отвернулся.

Сердце пропустило удар. Я сглотнула горький ком, открыла рот, но не успела ничего сказать, Кейел продолжил говорить, одной рукой снимая с шеи клык — по форме, как клык лиертахона, который я не снимала даже сейчас, когда носила платья и гордое сословие почтенных, но у Кейела он казался сделанным из ртути.

— Сейчас мы напугаем духов так, чтобы они попали на замок. Они нарисуют на нем метку, а он впитает их. Дверь откроется, артефакт освободится.

Кейел отступил, вытягивая руку. Я тоже на всякий случай отступила. Когда клык коснулся стекла, голубые светлячки пулей вылетели из него. Рисунок появился лишь на секунду, после чего Кейел толкнул дверь, и она бесшумно открылась. Трещины на стекле медленно исчезали.

— Выносить без метки небесных ничего нельзя, — неуверенно проговорила я, почему-то вспомнив именно об этом.

Кейел усмехнулся, а затем широко улыбнулся.

— Ничего, кроме знаний, Аня. Ты не видела тут никакой таблички, скрижали с именами Аклен и Ил?

— Нет, — я обернулась, проверяя, чтобы по лестнице никто не поднимался, а затем испугалась, что Кейел прикажет мне сторожить, поэтому быстро добавила: — Но помогу найти.

Он кивнул, пропуская меня вперед. Гарпии, как и раньше, нависли над входом с обеих сторон, тьма клубилась по углам, собиралась в щелях, на полках высоких шкафов. Постамент, стоящий под ярким столпом света, был пуст — золотая книга все еще находилась в моем столе. Надо бы вернуть… Мы с Кейелом разбрелись по маленькой комнате. На полках прятались непотные фигурки, различных форм и из неизвестных мне материалов; стояли красивые шкатулки; лежали свитки: и стопками, и по одиночке, и даже под колпаком из толстого стекла; встречалось оружие, покрытое пылью, и многое другое. За очередным шкафом я увидела углубление в стене, а в нем висела табличка с выбитым текстом на общем языке.

«Наставление мудрецам Аклен’Ил.

И пусть духи будут благосклонны к Аклен и Ил!

Чтите их имена и тайну, отобравшую великую любовь и жизнь:

«И только зрячий дракон видит тернистый путь, проложенный собственной смертью».

Не забывайте!».

— Кейел, — тихо позвала я, вчитываясь снова и снова в написанное, — я нашла. Но кажется, что-то не то нашла…

Кейел быстро подошел ко мне и нахмурившись шепотом прочитал:

— И только зрячий дракон видит тернистый путь, проложенный собственной смертью.

Прищурил один глаз.

Я была уверена, что тайна будет нести пользу, а получили мы… как будто новая загадка или…

— Бред какой-то. И мы ради этого рисковали? — возмутилась я.

— Где ты увидела бред? — изумился он, разглядывая меня, как и впрямь ненормальную, а затем вздохнул, снова нахмурившись, и согласился: — Да, бред какой-то… Пойдем отсюда.

Он так сказал, чтобы меня отвлечь от сокровищницы? Неужели такая тайна стоила того, чтобы убить любимого, а затем умереть самой? Тут явно было что-то не так…

Мы вышли из хранилища, закрыли дверь. По кругу мгновенно прошлась голубая рябь, символы ненадолго засияли голубым, а затем потухли. Растерянный Кейел прошел мимо меня к лестнице, стал спускаться, вынуждая следовать за ним. Как узнать у него подробности?

И только зрячий дракон… тернистый путь… собственная смерть. Самоубийство Ил, или смерть Аклена? Еще бы не забыть эту тайну. Надо записать и спрятать запись.

Я задумалась, поэтому едва успела остановиться, чтобы не впечататься в спину Кейела. Он застыл прямо на лестнице, сжимая кулаки. Что опять происходит? Сердце сжалось от нехорошего предчувствия.

— Аня, ты… — еле слышно обратился Кейел, а затем медленно повернулся ко мне.

Он стоял на ступеньке ниже, поэтому я смотрела прямо ему в глаза — в них плескалась манящая нежность. Тепло от его тела ощущалось, согревало. Лицо напротив моего. На левую щеку падал тусклый свет, просачивающийся через узкое окно в башне. Изуродованное лицо. Мною изуродованное…

— Молчи о тайне, — криво усмехнулся он, проговорив явно не то, что хотел сказать. Я откуда-то знала это, чувствовала. — У тебя могут возникнуть проблемы с правителями, если проболтаешься.

А я не удержалась. Потянулась к его щеке, хотела погладить. Рассказать о даре? Подходящий момент.

Кейел легким ударом оттолкнул мою руку, а его взгляд за секунду стал суровым, наполнился опасным холодом.

— И хватит играть со мной, как с псом на привязи, — выплюнул он прежде, чем быстро оставить меня одну. Обомлевшую.

Еще на закате во дворце начались перемены. Горожане шли нескончаемой вереницей, разбредались по территории, занимали рабочие места: кулинары — по кухням; строители, инженеры, садовники — к сладам; художники — в торжественный зал.

Поутру я не узнала дворец. Казалось, сюда с рассветом съехались мастера всех гильдий Цветущего плато. Прямо в парке раскинулись шатры, соревнуясь по красоте и оригинальности, но при этом гармонично вписывающиеся в общий стиль. Пышные кусты были острижены, крепко сплетены, умело изогнуты — и так напоминали изгородь из животных. Птица, раскинувшая крылья из густой, мелкой листвы, удерживала в клюве синие цветы. Рядом с ней прилег волк из белых роз. Чуть дальше возвышался гигантский медведь из нескольких плотно растущих кустов жасмина. Среди опасных хищников застыли, словно пойманные в вечном мгновении, крылатые зайцы из милых ромашек.