Завтрак подали в комнату и сообщили, что с обедом будет также. Поэтому наспех перекусив, я сразу же нацелилась на прогулку в парк. Хотелось рассмотреть ярмарку поближе.

— Куда же вы, почтенная? — остановила Дариэль.

Сегодня эльфиорка выглядела наряднее обычного: светлое платье с яркой вышивкой, а в темной косе мелкой россыпью красовались белые цветочки. Дариэль приветливо улыбнулась и направилась к одежде.

— Вам нужно переодеться в праздничное платье. Сегодня дворцовые ворота открыты для всех. Великий праздник.

— Прямо-таки для всех? — последовала я за ней.

— Стража не пропустит только низших. Наденьте это, — протянула она нечто воздушное, кремовое.

Бретельки толщиной в палец сверкали мелким бисером, на скромном вырезе тянулась такая же мерцающая кайма. Широкий пояс лег на ребра, под самой грудью, собирая складки ниже. Подол не касался пола, но скрывал щиколотки. Я обулась в сандалии, идущие в комплекте с платьем, а затем без возражений приняла от Дариэль выбранные ею украшения: бусы из ракушек, аналогичный браслет и несколько тонких колечек. Покорно ждала, когда она доплетет мне косу, очень похожую на те, что Светка называла французскими. Бежевые бутоны цветов для прически Дариэль брала прямо с ваз, стоящих в комнате.

А затем я, наконец-то, вырвалась на свободу.

В пустых, но украшенных желтыми гирляндами цветов, коридорах гулко отдавались мои шаги. Совсем безлюдно… И так до самого входа, куда, как казалось, согнали всю стражу. Внутрь никого не пускали, да и никто особо не стремился. Я вышла на крыльцо и втянула утренний, еще прохладный, воздух. Улыбнулась.

Одна аллея выделялась ярко желтыми красками, абсолютно пустовала, строго охранялась стражей и вела не к привычному входу, а куда-то дальше, туда, где чаще встречались парковые беседки. Там же широкие ступени уводили высоко к очередному входу во дворец, но обычно закрытому. Видимо, те двери отворялись только по праздникам. Я брела среди шатров, рассматривая прилавки и горожан в красивых нарядах. Прислушивалась к разным голосам певцов, рассказчиков, удивлялась звучаниям незнакомых инструментов. Обращала внимание на стражу, застывшую чуть ли не на каждом повороте. Радушно улыбалась продавцам, протягивающим угощения для милой почтенной, и вежливо отказывалась. Дорога к домику ребят превратилась в самую настоящую ярмарку, выйти из которой мне так и не удалось.

— Асфирель! — окликнула Айвин.

Я остановилась и обернулась, мгновенно холодея. Кейел вел Айвин под ручку. Такая красивая, такая изящная эльфийка в светло-зеленом платье улыбалась, глядя ему в глаза. Проговаривая что-то, прильнула к его руке. Он засмеялся… С нежностью смотрел на нее. Успел заботливо прижать к себе, когда рядом оступился мужчина и едва не наступил ей на ногу.

В горле царапнуло, а мышцы лица свело. Ревность — преотвратнейшее чувство.

— Прогуляетесь с нами? — спросила Айвин, лучезарно улыбаясь мне.

И я хотела отказаться, но взглянула на Кейела… и не смогла.

— С радостью!

Она лепетала о других любовницах, расхваливала ум Сиелры, восхищалась убранством дворца, делилась впечатлениями о вкуснейшем завтраке, а затем о запахе ночных цветов, позже о прошлом ужине, после… Она не умолкала. Ни на секунду не затихал мелодичный голосок, но и не раздражал. Я лишь кивала ей, обходилась парой слов на десятки ее, а в остальное время смотрела на Кейела. Сколько он еще пробудет во дворце? Что будет, если он не соврал, надеясь успокоить Елрех, и на самом деле уедет? А как же северяне? Как же соглашение с правителями?

При мысли, что я любуюсь им последние дни, становилось невыносимо горько. Терялись краски праздника, а суматоха толпы становилась безликой. Бездушной.

— Вы пробовали аланисе? — громко спросила Айвин, утягивая Кейела к шатру. — Невероятно вкусно!

Мы подошли к прилавку, где нам щербато улыбался полный и румяный продавец. Гладковыбритые щеки и подбородок блестели, а волосы прятались под туго повязанной косынкой. На груди, прицепленный к шнурку, красовался гильдейский знак, — круг с вилкой и ложкой внутри. Белый фартук на большом животе был в каплях шоколада и мазках черничного, а может, еще какого-нибудь, варенья. Сами варенья и шоколад стояли на прилавке в больших банках, накрытых чистыми тонкими полотенчиками, тут же — корзинки с ягодами, фруктами, сухофруктами, орехами и, конечно, же мед в банках и даже в сотах на огромных блюдах. Большой железный чан на подставке стоял в углу шатра, а под ним мелькали духи, подогревая густую карамель, в другой стороне — стол, заваленный горшочками, а остальное пространство занимали комоды и утварь, вроде ведер с водой и ящиков со столовыми приборами.

Я оглянулась на шатер напротив, отмечая, что там обстановка примерно та же, просто торгуют выпечкой.

Кейел попросил две порции лакомства, снимая кошель с пояса. Пока Айвин любезничала с кулинаром, или он с ней, мы с Вольным столкнулись взглядами. Он не отворачивался, продолжая смотреть в глаза. Без улыбки, без малейшей эмоции… Сердце застучало быстро-быстро, и я отвела взгляд. Стала наблюдать за кулинаром.

На дно бумажного стакана из плотного афитакса полился темный шоколад, совсем немного. Сверху посыпались мельченные орехи, затем густое пюре, напоминающее банан, после еще несколько слоев чего-то, что я не разглядела за широкой спиной кулинара. Ложечка тягучей карамели, а затем слой вафельных крошек. Опять шоколад, но теперь присыпанный сахарной пудрой. И в завершение — листик мяты и несколько ягодок черники.

Кейел забрал первую порцию, а Айвин подскочила к прилавку ближе, уточняя кулинару, что шоколада надо побольше, а орехов — поменьше…

— Держи, — не глядя на меня, подал стаканчик Кейел.

Он потянулся к вазе с одноразовыми широкими палочками, вместо ложек. Поэтому не увидел, как я стараюсь забрать угощение, чтобы не коснуться теплой кожи. Расслабил пальцы чуть раньше, чем я успела взять стакан. Он сорвался, я охнула, но удержала от падения. И Кейел тоже… накрывая своей рукой мою.

Наверное, время иногда останавливается.

Наверное, иногда хватает всего лишь нежданного прикосновения, чтобы понять: жизнь может быть другой.

Всего-то нужно отпустить ненужное, несмотря на всю стоимость этой сладости. После шагнуть вперед и крепко обнять того, кто отчего-то безгранично дорог. И греясь в его объятиях, таких же крепких, пьянящих, рассказать ему всю правду. Забыть о проблемах, чувствуя своей грудью его сердцебиение. А затем счастливо рассмеяться, когда он простит, потому что тоже любит. Потому что не может не простить.

Наверное, иногда наши мечты разрывают душу на части, разбивают сердце на осколки, рисуя слишком сказочное развитие событий.

— Осторожнее, — казалось, через вечность… вечность, в которой я прожила невероятно счастливое событие… произнес Кейел, разбивая сказку горькой реальностью.

Вновь обрушилась какофония голосов, смеха, музыки… И Кейел стоит неподвижно, терпеливо ждет, когда я заберу угощение.