Нетрудно догадаться, что в нашем городе почтисотня юридических фирм, которые представляют интересы страховых компаний. Икакая разница, если самая ненавистная мне, «Дар жизни», решила воспользоватьсяуслугами другой фирмы, которую я проклинаю ежедневно, этой самой «Трень-Брень»?

Странно, но я принимаю известие спокойно. И неочень этому удивляюсь.

И вдруг до меня доходит, что Брюзер двигаетсяи говорит слишком быстро. Он беспокоится. Из-за меня он начал судебное делостоимостью в десять миллионов против большой компании, интересы ее представляетадвокат, которого он боится.

Смешно. Никогда не мог вообразить, что БрюзерСтоун может чего-нибудь бояться.

— Что он сказал?

— Да просто поздоровался и сообщил, чтонаводит справки. Сказал также, что дело будет вести судья Харви Хейл, еготоварищ по оружию и напарник по комнате в Йельском университете тридцать летназад, где они вместе изучали юриспруденцию, и который, между прочим, если тебеизвестно, был самым лучшим защитником по делам страховых компаний до того, каку него приключился сердечный приступ и врач велел ему переменить профессию. Ондобился должности судьи и всегда соглашается с защитой, что справедливый иверный вердикт стоит меньше десяти тысяч долларов.

— Жалею, что задал свой вопрос.

— Итак, мы имеем в качестве противника Лео Ф.Драммонда и его солидный штат помощников, а они имеют благосклонного к нимсудью. И они из тебя всю душу вытряхнут.

— Из меня? А как же вы?

— О, я, конечно, буду рядом. Но это твойребеночек. Они утопят тебя в документации. — Брюзер идет к двери. — Помни, уних почасовая оплата. Чем больше они сочинят бумаг, тем больше часов подадут наоплату. — Он смеется над моей наивностью и хлопает дверью, и у меня такоевпечатление, что ему будет приятно видеть, как эти важные парни зададут мнежестокую трепку.

Итак, меня бросили на произвол судьбы. В«Трень-Брень» больше ста адвокатов, и я вдруг чувствую себя очень, оченьодиноким.

* * *

Мы с Деком едим суп в забегаловке Труди.Небольшое число ее посетителей — исключительно «синие воротнички».

В помещении пахнет салом, потом и жареныммясом. Дек любит сюда заходить, потому что подцепил тут несколько клиентов,главным образом из тех, кто получил травму на работе.

Одно дело сладилось за тридцать тысячдолларов. Ему досталась треть от двадцати пяти процентов, то есть две тысячипятьсот.

Есть также в округе несколько баров, которыеДек нередко посещает, признается он мне шепотом, нагнувшись над супом. Тогда онснимает галстук и старается ничем внешне не отличаться от постоянныхпосетителей, но пьет только содовую. Он слушает разговоры рабочих, которыерасслабляются после трудового дня. Дек мог бы мне подсказать хорошие бары, тоесть зеленую травку, как он любит их называть, где можно попастись. Дек простоначинен советами насчет добывания дел и клиентов.

И конечно, он посещает иногда даже злачныеместа со стриптизом, но только вместе со своими клиентами. Надо циркулировать,повторяет он не один раз. Ему нравятся также казино в штате Миссисипи, но онвысказывает дальновидное мнение, что это нехорошие места, потому что тамсовращают бедных людей, которые проигрывают свои последние деньги.

Однако там может подвернуться выгодный случай.Преступность ведь растет и будет продолжать расти. Чем больше людей играет вказино, тем больше разводов и банкротов. А людям требуются адвокаты. В казиномного потенциальных страдальцев, и у Дека на них чутье. Всегда что-нибудь даподвернется. Он и меня направит по верному пути.

Я еще раз вкусно ем в Гауз-гриле, том самомбаре в больнице Святого Петра. Я поглощаю макароны с сыром в пластиковойупаковке. Время от времени принимаюсь за учебники, посматривая на часы.

В десять вечера появляется пожилой джентльменв розовой куртке, но в одиночестве. Он останавливается, оглядывается, видитменя и подходит. Лицо у него суровое, и ему явно не нравится то, что он делает.

— Это вы мистер Бейлор? — спрашивает онвежливо. Старик держит в руке конверт и, когда я утвердительно киваю, кладетего на столик. — Это вам от миссис Райкер, — поясняет он, слегка поклонившись,а затем уходит.

Конверт обычный, белый. Я вскрываю его,вынимаю поздравительную открытку без адреса и читаю:

«Дорогой Руди!

Мой доктор отпустил меня сегодня утром, такчто теперь, когда ты это читаешь, я уже дома. Спасибо за все. Тызамечательный».

Потом она подписала свое имя, а затемприбавила постскриптум:

 «Пожалуйста, не звони и не пиши и не пытайсясо мной увидеться. От этого будут только неприятности. Еще раз спасибо».

Она знала, что я буду верно ждать ее в гриле.Мне ни разу не пришло в голову, в которой последние двадцать четыре часакрутились одни похотливые мысли, что она может выписаться. Я был уверен, что мывстретимся сегодня вечером.

Я бесцельно бреду по бесконечным коридорам,пытаясь взять себя в руки. Я твердо намерен увидеться с ней опять.

Она во мне нуждается, потому что больше у неенет никого, кто бы ей помог.

В будке телефона-автомата я нахожу в спискеномер Клиффа Райкера и нажимаю цифры. Механический голос сообщает, что номеротключен.

Рано утром в среду мы приезжаем в гостиницу, внизкое антресольное помещение между двумя главными этажами, и нас быстропроводят в танцевальный зал, который больше, чем футбольное поле. Насрегистрируют и разделяют на группы. Взносы, дающие право экзаменоваться, мы ужедавно уплатили. Иногда мы нервно переговариваемся, но общаемся мало. Всеперепуганы насмерть.

Из двухсот или около того человек, которыесдают сегодня экзамен на звание адвоката, по крайней мере половина выпускниковМемфисского университета, окончившие его в прошлом месяце. Здесь и мои друзья ивраги. Букер устраивается за столом очень далеко от меня. Мы решили не садитьсявместе. Сара Плэнкмор Уилкокс и С. Тодд поместились в углу с другой сторонызала. В прошлую субботу они поженились.

Хорошенький у них медовый месяц. Он красивыйпарень с Дополнительным домашним образованием и высокомерным видомпредставителя голубых кровей. Я надеюсь, что он провалится на экзамене. И Саратоже.