— А где он свою машину ставит?

— Гараж во дворе. Восьмой номер.

— Надо бы проверить, там машина или нет.

— Пойдемте посмотрим, — засуетиласьженщина, — в гараже окошечко зарешеченное, только надо фонарик найти…

— У меня зажигалка есть.

Они вышли из квартиры, забыв про меня, а я достала тетрадь,открыла ее, думая, что это конспекты, но это был дневник. Первая же фразапроизвела на меня впечатление. “Наконец-то она сдохла”, — прочла я,покачала головой и, устроившись за столом, стала читать дальше.

Дневник Костя вел нерегулярно, иногда за несколько месяцев небыло написано ни строчки. С марта прошлого года записи стали пространнее ипоявлялись чаще. “Наконец-то я сделал это (слово “это” взято в кружок). Какоеоблегчение. Я даже не помню, как добрался домой. Я летал во сне. Утромиспугался, а вдруг кто-нибудь меня видел? Хотел вернуться туда, проверить, неоставил ли следов. Но не поехал. Пусть, пусть приходят, мне все равно. Я опятьлетал…”

— Твою мать, — выругалась я, потому что ужепоняла, о чем речь. Торопливо перелистала страницы. Так, прошлое лето. Денис сказал,утонули две девочки, точнее, исчезли. А эта сволочь опять во сне летала.Двадцать первого июня и второго августа. Я отшвырнула дневник, но тут же вновьраскрыла его. “Невероятно, но я встретил человека, который меня понимает. Непомню, как он заговорил со мной. Сначала я испугался. Но у него такие глаза… Онвсе, все понимает. Я подумал: он даже это сможет понять. Я не одинок. Есть ещекто-то… Договорились встретиться. Я опять летал. И думал, как сказать ему, какобъяснить, чтобы он понял, чтобы он выслушал…”

Входная дверь хлопнула, я торопливо спрятала дневник в своюсумку и вышла в прихожую.

— Машины в гараже нет, — сообщил Денис. Женщинавыглядела перепуганной.

— Куда же он делся? Господи Иисусе…

— Как он выглядел? — спросила я. — Фотографиив доме есть?

— Конечно. Вон там, в шкафчике, Костина мать фотографиихранила.

В шкафчике лежал альбом, распухший от стареньких фотографий.Обернутые в бумаге два фото на паспорт. Блондин с широким простым лицомподслеповато щурился.

— Какой у него рост?

— Ну… высокий, в отца. И плечи как у родителя, косаясажень, только Костя всегда сутулился, характер-то не тот… — Мы с Денисомпереглянулись. — Что ж теперь делать? — испуганно прошептала женщина.

— Фотографию я заберу, — сказал Денис. —Боюсь, соседа вы вряд ли увидите.

Женщина что-то запричитала в ответ, а мы направились кмашине.

— Я нашла дневник, — сказала я Денису. —Думаю, дети — его работа. Он чокнутый сукин сын.

— Мне надо в управление, — нахмурилсяДенис. — Отвезешь меня?

— Подожди. Я хочу прочитать дневник. Этот типподружился с Глебом. Его имени он не назвал, но я уверена — это Глеб.

Денис был за рулем, а я начала читать дневник вслух с первойстраницы. Мой спутник мрачнел все больше, но меня не перебивал.

Приехали ко мне, Денис заварил кофе, а я все читала,испытывая искушение сжечь тетрадь и вместе с тем не в силах от нее оторваться.Последняя запись датировалась субботой, в воскресенье погиб Глеб.

В субботу Костя опять летал, о чем и сделал запись вдневнике и собирался рассказать о своем счастье Глебу, очень надеялсявстретиться с ним, ждал с нетерпением, чтобы поделиться…

— И дождался, — зло сказал Денис. Я, вздохнув,отшвырнула дневник и посмотрела на Дениса. — Теперь все более-менееясно, — сказал он. — Глеб приметил его, потому что он идеальноподходил по внешним данным. Просчитался лишь в одном: Костя не рассказал ему обоперации на сердце. Они разговорились, и твоему Глебу вскоре стало ясно, что заподарок поднесла ему судьба. Парень одинокий, к тому же психопат.

— Глеб знал о том, что он убивает детей? —отказываясь верить в такое, спросила я.

— В дневнике об этом ни слова. Но твой муж могсообразить, в чем дело, или попросту его выследить. Может, Костя рассказал емуо своих подвигах в воскресенье, а может, сам Глеб сообщил, что знает об убийстве…Предложил ему свой “Шевроле”, желая спасти, или подстроил все так, что Костявынужден был им воспользоваться. Итог один, Костя оказался в “Шевроле”, хорошоподготовленном к аварии: испорченные тормоза и еще канистра в салоне. Глеботправился следом, чтобы в случае нужды подредактировать происходящее.Например, довести труп до полной неузнаваемости. Дорога в тех местах пустынная,расчет был правильным, результат тебе известен, а нам остается только строитьпредположения, раз труп кремирован. Или найти твоего мужа. Уж он-то наверняказнает, как все было в действительности.

— Ты поедешь на работу? — помедлив, спросила я.

— Конечно.

— Возьми мою машину. — Денис кивнул и, прихвативдневник, направился к двери. Я проводила его, сказав на прощание:

— Я тебя жду. — Он кивнул, а я осталась одна.

Денис вернулся около восьми. С вопросами к нему я не лезла,но он, садясь ужинать, коротко поведал, что, скорее всего, мы правы: висчезновении девочек виновен Костя. Даты сравнили, и хотя в дневнике нет слова“убийство”, но и без того все предельно ясно.

— Что с Глебом? — тихо спросила я.

— Ничего, — отрезал Денис, и я замолчала. Онсказал:

— Спасибо за ужин. — И выложил на стол ключи отмашины.

— Уходишь? — задала я вопрос, он смотрел на меняне отвечая, и тогда я попросила:

— Останься у меня…

Он вроде бы растерялся, потом подошел и стал меня целовать.

Классическая любовная сцена была нарушена звонком в дверь. Явздрогнула, а Денис нахмурился.

— Ты кого-нибудь ждешь?

— Нет.

Я пошла открывать и увидела Светлану с Володей.

— Ты мне так и не позвонила, — приняласьвыговаривать Светлана, буквально врываясь в квартиру. — Ты бы ее видел впрошлый раз, — обратилась она к мужу. — Говорю, давай врача вызову,какое там. Как себя чувствуешь? Выглядишь отлично… Мы отправляемся в ресторан,и не спорь. Тебе надо развеяться. Гришины нас ждут, так что быстренькоодевайся… — Тут Светлана заметила Дениса и замерла на полуслове. — У тебягость? — постояв немного с открытым ртом, спросила она.