— Только не увлекайся!

Девушка продолжала ерзать на моих коленях. И признаться, мне это было крайне неприятно:

— Фрейя, ты не могла бы слезть с меня, пойми правильно, это со стороны выглядит не очень красиво.

— Ну почему же, ты — симпатичный и я тоже — всё очень эстетично.

— Мне неприятно, — я заглянул прямо в ее холодные глаза.

Они были вроде бы и голубыми, но какими-то одновременно бесцветными, как ледяная вода. Это не лазурные глаза моей жены.

— Ты не любишь женщин? — она уже приподнялась, чтобы встать.

— Я люблю не всех женщин, — уточнил я, и она тут же уселась обратно.

— Не всех? А каких? — она продолжала заигрывать.

— Признаться, только одну — свою жену, — я сказал это наконец-то.

— А ты такой верный муж, — она провела пальцем по моему подбородку, — я же не жениться тебе предлагаю, а просто расслабиться! Я вижу, как ты напряжен.

— Не ожидал, — я уставился на нее, не веря своим ушам, — и чего вдруг такая благотворительность по отношению ко мне?

— Ты просто мне понравился с самого первого раза! И почему я не могу пригласить к себе, понравившегося мне, мужчину?

— А ты меня уже и к себе зовёшь? — стало даже интересно.

— Только, если захочешь, — она наклонилась к моему лицу.

Меня как молнией ударило. Что происходит?

— Фрейя, серьезно, слезай с меня, ничего у нас не получится!

— Это еще почему?

— Потому, что не получится! Я тебе ничего объяснять не должен, ты — моя коллега, и я уважаю твою работу… — договорить не успел — девушка впилась в мои губы с ловкостью вампира.

Я моментально среагировал, буквально дёрнулся в сторону, чтобы скинуть ее губы. И этот манёвр был удачным.

— Ха! — я услышал за спиной пьяный голос Тота, — наконец расслабился.

Я резко встал, да так, что девушка отлетела в сторону, и быстрым шагом направился к бару:

— Аквавит (скандинавская картофельная водка)! — коротко приказал я.

И когда получил рюмку, залпом опрокинул ее, не различая вкуса.

Полный бред, Страхов! Вроде это ты должен бы кидаться на баб с голодухи. А тут всё наоборот! О, эмансипация и сексуальная революция! Хвала Эросу!

Я заказал еще одну рюмку, но, к несчастью, распробовал мерзкий напиток и поставил недопитую водку на стойку. Фрейя подлетела ко мне фурией:

— Ты что творишь, не хочешь — не надо, импотент долбанный, зачем сцену устраивать?

Я схватил ее за плечо, наверное, больно его сжав, поскольку девушка вздрогнула от резкого движения:

— Я тебе сказал, что женат? Сказал. Что тебе неймется? Хочешь трахаться — выбери любого другого! А ко мне не суйся! Хорошо меня, поняла?

Она, по-моему, не ожидала такой реакции, и вся сжалась:

— Хорошо, я просто попробовала! Без злого умысла.

— Вот и умница! — я отпустил ее плечо.

Она потёрла место, за которое я ухватился, и тихо произнесла:

— Не знаю даже завидовать или соболезновать твоей супруге! Быть замужем за исчадьем ада — еще то испытание!

Алена

20 декабря

У меня жутко разболелись глаза. Еще одна тетрадка и просто ослепну от иероглифов детского почерка. Фатальная ошибка в голове. Ну сама ж дала сочинение, а теперь самой эту ересь читать. Подперла щёку рукой: дожилась ты, Страхова! Училка-мучилка, и по совместительству классный руководитель 11-Б. 11, Карл! Это я не подумала, а Гера Георгиевна психанула. Да в моем классе почти все выше меня, а девочки еще и фигуристей! И пусть они шумные и противные, но я их люблю! С детьми вовсе не тяжело, тяжело с родителями. В родительском чате могут по 4 часа к ряду обсуждать нужна ли детям зеленая ручка или нет, или выяснять кто и чей учебник забрал.

Дай мне, Зевс всемогущий, терпения!

И еще через 3 дня я лечу в Стокгольм… К моему Ванечке! Вот порхаю по холодному городу, не замечая ничего. Да неужели увидимся?! Глаза в глаза! Нет, я уже не верю! Видеть искаженное изображение одно, а ощущать тепло совсем другое. И даже усталость — не причина не радоваться.

Из динамика тихо звучит джазовая мелодия и я растворяюсь в звуках, тону в океане нот. Нельзя быть такой счастливой заранее.

Ага! Эрнест Хемингуэй «Старик и море». Ровный почерк вывел:

«Старик и море» — это практически сказка о рыбаке и рыбке на новый лад…

И тут мой ум зашел за разум, ну и дети, ну и фантазия.

Потом я заметила, что в тетрадку вложен клочок бумаги. То, что прочла на нём, повергло меня в легкий шок:

Дорогая Алена Михайловна, если Вы нашли эту записку, значит все-таки читаете мое сочинение…

Тю, ну конечно, я всегда и все сочинения читаю, не из тех учителей, которые просто пролистывают, а оценку ставят с потолка.

… я набрался смелости и написал.

Ну и молодец, ой кто это у нас, я посмотрела на обложку тетрадки. Тимофей Амуров! Странно, обычно на моих уроках ведет себя крайне плохо и уже был несколько раз изгнан в коридор. Ну да ладно, читаю дальше.

Мне очень сложно было на такое решится, но я не могу уже молчать. И даже если после этого письма Вы вызовите моих родителей — я не обижусь.

Так, что ж он предварительно извиняется, уже страшно стало.

Когда я впервые увидел Вас...

В голове всплыло: «Я помню чудное мгновенье…». Ален, не отвлекайся!

… я подумал, что Вы — новая ученица!

Этот момент и я хорошо помню, когда Тимофей нагло попросил мой телефон, еще и на ты обратился.

… но когда я понял, что Вы — наша учительница, было уже поздно…

Поздно для чего? Алена, давай читай дальше, а не комментируй мысленно каждое слово.

… я уже успел в Вас влюбиться.

Тадам! Ну вот от Амурова я такого точно не ожидала! Ой!

Вы можете порвать это письмо сейчас и забыть о нём, но, если у меня есть хоть какая-то надежда…

На этом сие сочинение было прервано. Я достала записку и аккуратно отложила в сторону. Ты смотри какой романтик, не лайк под моей фоткой в соцсети поставил, а прямо целое послание соорудил, я удивлена. Сочинение у него среднее, а вот письмо… надо бы присмотреться к нему попристальней и обязательно поговорить без лишних глаз и ушей. Объяснить так, чтобы не обидеть.

Я прекрасно понимаю: сама была влюблена в молодого практиканта, который читал у нас зарубежку. Но только вздыхала, не была настолько смелой, чтоб вот так признаться в своих чувствах. Подобный жест, хоть и мальчишеский, но достоин уважения.