Следователь кивал и смотрел то на экран планшета, то куда-то в верхний правый угол комнаты, мне за спину.

И тут он спросил:

– Ваша мать. Чем она занимается?

– Эммм, она безработная. Раньше работала редактором в издательстве.

Он вскинул брови (точнее, одну бровь; та, что над стеклянным глазом, была неподвижна) – словно бы в удивлении. Хотя, конечно, прекрасно знал ответ.

– Я думал, она – писатель.

Как странно. Я ждал вопросов о редакционной политике, о политике вообще, но на столе лежала книга. Книга сказок. Маминых сказок. «Путешествие камней».

– Смотрите, что у меня есть. Редкий экземпляр. Первое издание. – Он посмотрел на меня. – Первое и единственное. Сколько экземпляров было напечатано?

Я пожал плечами:

– Не знаю. Около двух тысяч, наверно.

– А, вот тут, на последней странице написано. – Он ткнул пальцем. – Восемьсот восемьдесят экземпляров. Странная цифра. Знаете, я совершенно случайно на нее наткнулся. На книгу, в смысле. Прочитал, мне очень понравилось. Стал искать другие книги вашей матери, но, – развел руками, – оказалось, что она больше ничего не написала. И я задумался: а почему?

Я вздохнул.

– Там много причин. Книга провалилась, тираж так и не был распродан. Ну, и семейные обстоятельства, смерть деда сильно ее подкосила.

Следователь поджал губы и медленно закивал, словно выражая сочувствие.

– Понимаю. И все же, если вы не против, я хотел бы задать вам пару вопросов об этой книге. У нее, например, очень интересное посвящение. Вот. – Он открыл ее на первой странице и зачитал вслух:

«Моим детям. 1245».

Он поднял на меня взгляд:

– Что это значит?

– Что именно?

– 1245. Что означают эти цифры?

Я открыл было рот, но запнулся. Что здесь происходит?

– Я подсказал ей идею той сказки. Про портного и озера. Про похитителей озер, – сказал я, прочистив горло. – Там в сказке речь идет о пяти озерах. Одно из них чудесным образом исчезает. Третье. Поэтому такой ряд цифр. Тройка пропала.

– «Чудесным образом»? Прям вот чудесным?

– Ну да, это же сказка. Там все происходит чудесным образом.

Следователь сморщился, словно почуял запах говна.

– Тогда еще вопрос. – Он повернул ко мне планшет, на экране – серия снимков. – Вы, возможно, замечали, что на улицах стало неспокойно, – устало сказал он, листая фотографии.

Я смотрю на них. На каждом снимке – стена. На каждой стене – граффити. Геральдическое сердце. Красное, трафаретное, словно фрагмент стеклянного витража.

Я хочу сказать что-то, но начинаю кашлять. Следователь неподвижно наблюдает за мной. Дождавшись, когда я прокашляюсь, он говорит:

– Их много в последнее время, таких граффити.

– Надеюсь, вы не думаете, что это я их рисую, – говорю я.

Он улыбается снисходительно, так взрослый реагирует на шутку ребенка.

– Скажите, только честно: вы верите в гороскопы? – Следователь сцепил пальцы замком на колене. Он вел себя так, словно это был не допрос, а интервью. – Это просто вопрос. Без подвоха, – пояснил он.

– Нет, не верю.

– Да, я тоже. Мне кажется, сегодня, в наше время, когда люди уже почти освоили космос, только законченный, клинический идиот может верить в то, что по расположению звезд можно определить чью-то судьбу. В этом есть что-то архаично-нелепое – это как верить в магию или в единорогов. Вы ведь не верите в магию?

– Нет, не верю.

– Правильно. Вы – скептик. Мне это нравится. Холодный ум. У любого события есть причина. Во всем есть логика. Согласны?

Я был не согласен, но он ждал другого ответа, поэтому я кивнул.

Он снова встал и начал мерить комнату шагами.

– Я тоже скептик. За годы работы я четко усвоил, что совпадений не бывает, и если тебе кажется, что события хаотичны, – значит ты просто не видишь всей картины.

Он остановился возле стены и пару секунд увлеченно ковырял ногтем облупившуюся краску. Потом словно спохватился, вспомнил обо мне, вернулся к столу.

– Месяц назад, восьмого августа, на мясном рынке на улице Ефремова произошел один странный случай. Некий Михаил Е., библиотекарь по профессии, пришел на рынок купить бычье сердце. Ну, любит он есть на обед тушеное бычье сердце. У всех свои причуды. Так вот, эммм, свидетели утверждают, что во вторник, восьмого числа, в восемнадцать сорок по московскому времени, Михаил Е. подошел к прилавку и попросил взвесить ему пару бычьих сердец. А дальше, цитирую, «началась какая-то чертовщина»: когда мясник взял сердце в руки – оно забилось. – Следователь поднял взгляд от листа бумаги, посмотрел на меня. – Прямо в руках у мясника. И даже больше, тут еще есть. На вопль Михаила Е. сбежались и другие посетители рынка и двое охранников. И все как один утверждают, что видели это самое бьющееся сердце, словно живое. Когда же один из охранников попытался поднять его, сердце, опять же, как утверждают двенадцать свидетелей, вдруг засветилось у него в руках. Как лампочка. Наши специалисты опросили всех свидетелей и проверили их – сговор между ними исключен, они не знали друг друга или знали лишь шапочно. Сердце мы изъяли. Надеялись найти там какие-нибудь светодиоды или другие механизмы. Но, – он пожал плечами, – ничего не нашли. У меня есть серьезное подозрение, что один – как минимум один! – из свидетелей находится в сговоре с организатором этого… этого, – он неопределенно махнул рукой, пытаясь, видимо, вспомнить слово «перформанс», – безобразия. И я подозреваю, что именно он – один из них – подменил сердце на настоящее, чтобы сбить с толку следствие. – Он снова замолчал, разглядывал меня своим стеклянным глазом. – Но и это еще не все. Такой же случай произошел спустя три дня на другом рынке, рядом с метро «Алексеевская», а потом, еще спустя день, сердце засветилось в руках у покупателя на рынке на «Юго-Западной». И вот как раз в третьем случае наш шутник – или шутники! – прокололся: мы изъяли светящееся сердце до того, как его успели подменить. – Он вытащил из папки пару фотографий, протянул их мне. На фотографиях: разрезанное сердце, а внутри куча проводов и светодиодов. – Как я говорил: обычная мистификация. Очень умелая, впрочем. Что вы об этом думаете?

Прошла минута прежде, чем я смог открыть рот – настолько дико звучала эта его история. Он засмеялся – явно наслаждался моей реакцией.

– На этом эпопея со светящимися сердцами завершилась. И это объяснимо: чтобы изготовить такой, эммм, аппарат, нужно много сил и времени. Теперь аппарат у нас. Но странности не закончились. На этой неделе, – сказал он, – у нас было несколько облав. Нам удалось выследить и арестовать сразу трех, – он показал три пальца: большой, указательный, средний, – трех участников группировки «Графт». Да, мы считаем, что это не один человек, а целая ОПГ. Я знаю, что вы думаете, люди называют их «уличными художниками», – он изобразил пальцами кавычки, – но мы смотрим на это по-другому. По закону любые не согласованные с властью акции – это экстремизм. И вот мы взяли их, этих людей, и привезли сюда, и здесь я, так сказать, поговорил с ними. Ничего особенного они не сказали. Но! – Он поднял палец. – Кое-что у них все же было. – Длинная пауза, он постучал пальцем по книге. – Книга сказок. Я нашел ее при обыске в квартире одного из преступников. Других книг у него не было, и я подумал: «Зачем она ему?» И тогда я проверил список изъятого имущества при задержании его соратников. И знаете что? У них все же было кое-что общее – книга вашей матери. Бумажный экземпляр в твердом переплете, год издания: 1998, тираж 880 экземпляров. Забавная цифра, никогда не понимал, почему так сложно напечатать ровно тысячу экземпляров? Почему именно 880, вы не знаете?