в Англию: «Мне скоро сорок. Надеюсь, жизнь начинается – то есть мне бы хотелось поменьше “неприятностей”, а побольше – чего? Я не знаю». Взросление принесло с собой и трудности, а именно неизбежную потерю любимых, с которыми сводит человека жизнь. «Мне почти страшно ехать в Англию, – писал он, – потому что я знаю, что это последний раз, когда я увижу Мими, а я трушу прощаться» (317).

Во время августовских сессий на Hit Factory Джон представил новую композицию Gone From This Place. Осенью он записал демо, попробовав несколько дублей, чтобы отточить звучание. Под вкрадчивый гитарный аккомпанемент Джон раскрашивает беззаботную песню о простых радостях жизни, существующих бок о бок с неизменным страхом безвременной смерти. Он минимум четырежды записывал ее, ненадолго воскресив She Runs Them Round In Circles, фрагмент песни тех времен, когда он создавал Beautiful Boy (Darling Boy).

В это же время Леннон, в компании с Джеком Дугласом, придумал песню словно из ниоткуда. Он часто и сам подмечал, что это был предпочтительный для него способ сочинения песен – внезапная вспышка вдохновения, гром среди ясного неба. Предварительно названная Street Of Dreams[135], она родилась в предрассветные часы после ночной сессии на студии. «Когда мы выходили из студии, – вспоминал Джек, – то отправлялись в “Руссо оф Лондон”, единственное место в Нью-Йорке, где можно было съесть полный английский завтрак в два часа ночи – поджаренный хлеб, яичницу с беконом, весь набор. Поев, мы сели в лимузин. Проехали Карнеги-холл, и я говорю Джону: “Знаешь, как называют эту улицу?” Он спросил: “Как?” И я сказал: “Улица грез. В начале века все великие музыканты, оперные певцы и маэстро побывали на этой улице. Люди со всего мира приезжали сюда в надежде прорваться в эту сферу”. Он ответил: “Мне это нравится”» (318).

На следующий день Джон попросил Джека посидеть с ним в студии. У него просто не выходила из головы идея Street Of Dreams. Рассказ Джека о музыкантах, приехавших в старый Нью-Йорк, тронул его. Смит в тот день тоже был в студии и потом рассказывал, как у Джона рождалось видение чего-то такого, где «все залито огнями, в мерцании которых отражается волшебство». Сидя вдвоем за пианино, Джон и Джек пробовали сочинить припев. К счастью, у Джона в запасе опять был фрагмент, который он придумал еще в ту пору, когда Великолепная четверка находилась примерно в середине пути. «У меня куплет остался с битловских дней», – так и сказал он Джеку. «Это был фрагмент из тех, для которых он не мог выдумать припев с середины шестидесятых», – объяснял потом Джек. «Было очень круто.

Все, что я помню, в припеве звучало: “Here on the street of dreams”[136]. Это первая строчка. А в куплете чувствовалось что-то очень битловское. Мы быстренько записали все слету. Где-то есть кассета с этой записью. Я никогда больше ее не слышал», – рассказывал Смит. И еще добавлял: «Джон играл ее для нас, и это было превосходно. Иногда, годы спустя, перед тем как заснуть, мне кажется, что я почти могу ее вспомнить» (319).

Сорокалетие Джона стремительно приближалось, и Ленноны продолжили свое общение с СМИ. Контракт был в руках, и оставалось чуть больше месяца до долгожданного выхода альбома, который многие их коллеги считали альбомом-возвращением. Внимание публики росло пропорционально возрастающему числу появлений пары в прессе. В конце сентября Даг Макдугалл, телохранитель, с тревогой отметил, что количество фанатов, слоняющихся перед «Дакотой», а позже и рядом со студиями, где бывали Ленноны, зримо выросло за последние недели. Беспокойство Дага о безопасности четы стало еще больше после интервью в Daily News, в котором Джон и Йоко описали свой ежедневный распорядок, по мнению телохранителя, с совершенно излишней точностью. Однако у Джона все упиралось в его многолетнее убеждение, продиктованное внутренним пацифизмом: если усилить охрану, он подвергнет тех, кто его охраняет, неминуемой опасности, как и себя, если вдруг произойдет какое-то насилие, казавшееся совершенно невероятным в другие времена.

День рождения Джона 9 октября обещал стать громким. Перво-наперво пара дала задание Фреду распространить пресс-релиз с информацией о том, что следующей весной они отправятся в тур по Японии, США и Европе.

В прессе мгновенно поднялась шумиха, превзошедшая даже лихорадку, которая случилась за четыре года до этого, когда по Америке гастролировал Маккартни, впервые после финальной (и скандальной) американской поездки The Beatles в 1966 году. Та поездка завершалась в Сан-Франциско, и вокруг группы бушевал скандал под названием «The Beatles популярнее Иисуса Христа», разразившийся после острых высказываний Джона о религии, которые перепечатал американский подростковый журнал. В Мемфисе, штат Теннесси, на сцену Мид-Саут Колизеум в разгар выступления группы ку-клукс-клановцы бросили петарду. Битлам на секунду показалось, что это нападение и кто-то из них убит. Джон позже рассказывал об этом: «Нас угрожали застрелить; Клан на улице сжигал пластинки группы, и множество парней с короткими стрижками к ним присоединялись. Потом кто-то бросил петарду, и каждый из нас – по-моему, это есть на пленке – смотрит на остальных, потому что мы все решили, что в кого-то из нас выстрелили. Все было настолько плохо» (320).

Но в Соединенных Штатах образца 1980 года все было не плохо, а диаметрально противоположно тому, что битлы испытали в середине шестидесятых. Известие о том, что вскоре Джон и Йоко отправятся в самый настоящий тур, было встречено с подлинным ликованием. С одной стороны, свою роль сыграла развившаяся в Америке коммерческая стратегия привлечения внимания к жизни знаменитостей. Американские развлекательные журналы вроде People и Us Weekly, как оголодавшие, вечно искали новые истории, и все, что касалось экс-битлов, еще больше увеличивало продажи. В отличие от британских бьющих наотмашь скандальных газетенок, американские фанатские журналы склонялись к более мягкому подходу – в конце концов, знаменитости были живым воплощением либо успеха, либо провала самих зданий. Что касается гастрольных планов четы, то связь этой темы с днем рождения Джона обеспечивала особое внимание к материалу.

Непосредственно в день рождения пара хотела присоединиться к Дугласу и его выпускающей команде в студии. Планы, однако, по вполне понятным причинам изменились. Джон и Йоко попросили их простить и предпочли остаться дома с Шоном, который тоже отмечал свой день рождения – пятый. Накануне вечером Джон Смит устроил, как ему казалось, продуманный сюрприз: скрутил «косяк» с надписью «С днем рождения!» и положил в карман куртки Леннона. Когда именинник нашел самокрутку у себя в куртке, он немедленно смыл ее в унитаз, памятуя о своей недавней иммиграционной войне, – он боялся,