К понедельнику 20 октября, после того как Йоко попросила внести последнее маленькое изменение в Cleanup Time, альбом Double Fantasy был завершен. По окончании сведения, подготовкой мастер-копий[140] готовился заняться тяжеловес музыкальной индустрии Джордж Марино в Sterling Sound. На той же неделе громкое возвращение Геффена в мир звукозаписи стало темой статьи в The Wall Street Journal. До выхода сингла оставалось меньше 48 часов, и Геффен рассказал о Double Fantasy. «Эта музыка – сенсация, – восхищался он в беседе с журналистом. – Это самая коммерческая запись, когда-либо сделанная Джоном Ленноном. В ней звучит его старое битловское “я”» (326).

В ту пятницу сингл с (Just Like) Starting Over и Kiss Kiss Kiss вышел в свет с большой помпой и на фоне грандиозных ожиданий. В качестве послания своим фанатам по всему миру Джон и Йоко настояли, чтобы на буферной части пластинок, между дорожками и наклейкой-лейблом, выгравировали ONE WORLD, ONE PEOPLE («Один мир, один народ»). С утра Леннонов уже приветствовала рецензия Роберта Палмера в New York Times. Палмер трогательно написал о стороне «А»: «Хотя текст песни сентиментален и в чем-то очевиден, лишь в законченном брюзге ничего не шевельнется от этой мелодии, богатой вокальной гармонии, фортепьянных триолей в стиле пятидесятых, с мощным ритмическим рисунком и вокалом, сочетающим беззащитность с какой-то манящей “преслиевской” фразировкой». Но, к удовольствию Джона, Палмер приберег самые сочные похвалы для Kiss Kiss Kiss, которую назвал «более свежей» из двух песен. «Это настоящий поп, стиль восьмидесятых», – писал он, утверждая, что песня Йоко «не звучала бы как нечто инородное в радиопрограмме “новой волны” рядом, скажем, с Леной Лович».

Спустя несколько недель Палмер посетил «Дакоту», чтобы взять у пары интервью. Когда Джон приветствовал журналиста у дверей квартиры номер 72, он не смог отказать себе в удовольствии подшутить над рецензией на сингл. Как рассказывал впоследствии Палмер, Джон стоял в дверях, «широко улыбаясь, приложив одну руку к сердцу и протянув навстречу другую». «Простите мне мою сентиментальность!» – воскликнул он (327).

Радиодебют песен Джон и Йоко прослушали в компании близкого друга, фотографа Боба Грюена. Рок-радиостанции тогда находились в зените популярности, и признаком успеха для любого артиста, даже такого уважаемого и именитого, как Леннон, было услышать свою песню на радиоволнах. «До сих пор заводит, когда слышишь свою запись по радио. Это делает музыку реальной для меня, несмотря на то что я слышал эти песни в студии миллион раз», – говорил Джон. Грюен с истинным удовольствием наблюдал за тем, как Ленноны слушают (Just Like) Starting Over: они «танцевали по всей комнате, пока играла песня. Потом включился диджей и сказал, что ему чрезвычайно понравилось, поэтому он ставит эту песню снова» (328). А Джону не терпелось снова записывать; как он уже объяснил Хилберну, «Йоко и я рады отправиться прямо в студию и начать работать над следующим альбомом. Я прямо чувствую себя пацаном снова», – добавил он тогда.

Однако далеко не все критики, рецензирующие сингл, были так добры, как Палмер на страницах высокочтимой New York Times. В Великобритании Джули Берчиль из прославленного New Musical Express разнесла (Just Like) Starting Over в пух и прах, сравнивая Джона с Полом не в пользу Леннона: «Вот тебе и Маккартни, который якобы пишет слащавую бурду, и Леннон, который пишет шок-рок!» – гневалась Берчиль, добавив, что Джона «или нужно убрать подальше (если эта запись должна быть хорошей), или он сам хочет, чтобы его списали в утиль (если чудовищность этих похоронных стенаний преднамеренна)». А вот Billboard оказался гораздо более комплиментарен: «Леннон вернулся и звучит хорошо как никогда в этом быстром и свежо звучащем роке. Неотразимые мелодия и текст еще больше улучшены исключительной ритм-секцией, при этом вокал Леннона сильный и выпуклый» (329).

Когда Джон не писал новую музыку и не размышлял о предстоящей встрече публики с Double Fantasy, он с огромным интересом погружался в изучение превратностей американской политики. На носу были главные выборы – оставались считаные недели, – и Джон обозревал поле политического боя, на котором сражались действующий президент Джимми Картер и бросивший ему вызов республиканец Рональд Рейган. Леннону особенно нравилось затевать горячие споры о зыбком будущем американской политики с дядюшкой Фреда Норманом, старым коммунистическим адептом. Неудивительно, что Джон просто обожал позлить пожилого Нормана, когда предвыборный год практически достиг точки кипения. Несмотря на хорошо всем известное прошлое завзятого пацифиста 1960-х, Джон изображал солидарность с Рейганом, бескомпромиссным кандидатом правого толка, и с удовольствием наблюдал, как Норман закипает от презрения. Джон аккуратно укладывал старика на лопатки в споре, напоминая ему о своих отточенных либеральных позициях. В конце концов, он неслучайно оказался в печально знаменитом никсоновском «Списке врагов» в начале семидесятых (330).

Кризис с американскими заложниками в Иране длился почти год, без всякой надежды на горизонте, и Джон не отходил от телевизора. Заканчивался октябрь, Рейган по всем национальным опросам избирателей отставал от Картера на восемь процентов. И все это изменилось 28 октября, во время президентских дебатов в Кливленде, Огайо. В тот вечер Рейган обратился к огромной американской аудитории телезрителей со знаменитыми вопросами: «Вам лучше живется, чем четыре года назад? Вам легче пойти и сделать покупки в магазинах, чем четыре года назад? В Америке больше или меньше безработицы, чем четыре года назад? Америку так же уважают во всем мире, как раньше? Вам кажется, что мы живем в такой же безопасности, что мы так же сильны, как четыре года назад?» Ответы на вопросы соперника тогдашнего хозяина Белого дома были предельно ясны, и в последние дни перед выборами Рейган совершил гигантский прыжок, опередив Картера на три процента, то есть в целом повысив свой рейтинг на 11 пунктов – невероятный результат.

Для Джона апофеоз рейгановской кампании едва ли стал неожиданностью, учитывая экономические и политические проблемы, которые терзали американцев в последние годы, не говоря уже о нависшем кризисе на Ближнем Востоке. В то же время он смотрел на весь политический спектр, как на мир, где избиратели нередко делают выбор, не отражающий их личные нужды или патриотические воззрения. Напротив, он воспринимал связь с идеологиями и кандидатами как условный визит в «питомник для папочек», где избиратели рвутся воссоединиться со своими потерянными отцами, какими бы и где они ни были. «Многим из нас не хватает отцов, – говорил он. – У меня вот физически его не было рядом. Большинство отцов не присутствуют ментально и физически, так, словно они все время на работе или заняты другими делами.