— Была, — кивнула головой Марго, — в составе пионерского отряда, на открытии. Тогда война ещё шла, а завод уже восстановили. Пол-города пришло на открытие производства. Правда, запустили всего одну печь, но и это было событие!

— Неужели кирпич выпускали?! — удивился я, — кому он нужен во время войны?

— Этого я не знаю, — почему-то грустно ответила Рита, — я тут больше ни разу не была. Других забот хватало. Наверное, что-то делали… Купаться ходили или за грибами, дым над трубами видно было.

— А сколько печей в цеху? — уточнил я.

— Три, — ответила девушка.

Какие-то маленькие печи получаются. А если они туннельного типа, то ещё и короткие. Фиг его знает и вдобавок не видно ничего. Поближе бы подобраться, но не пройти из-за этих вояк. Ладно. Посмотрели и хватит. Теперь, на любые вопросы, у меня будет что ответить. Я видел, что случилось. Пусть издали, но некоторые не сделали и этого. Я хотя бы попытался что-то сделать, но меня не пустили. И свидетель у меня есть.

Пришлось намотать на раму велосипеда, свою гимнастёрку, а в неё предварительно набить сена чутка. Сам я остался в майке. Народу вокруг мало, так что никто слова лишнего не скажет. Получилось неплохое сиденье, для неспешной езды. По крайней мере Рита не жаловалась. Зато до набережной добрались за полчаса. Тропа шла вдоль русла реки Яченки и была неплохо утоптана. В некоторых местах я даже хорошо разгонялся. В общем — нормально добрались.

К Катерине заявились с кучей всяких вкусностей. Устроили у неё весёлое пиршество. Праздник живота и языка! Всего понемножку, но зато самое свежее и вкусное. Послушали различные версии взрыва. Три соседки Катерины присоединились к нам. Так что было шумно и информативно. А как по другому? Пять представительниц женского пола и я, в единственном числе! Катя, как оказалось, была в курсе событий (кто бы сомневался) и поделилась своим мнением. Выводы неутешительные — на неделю, как минимум, завод встал. Одна печь разрушена очень серьёзно. Две тоже пострадали, но не критично. Погибших нету совсем, а вот раненые есть. Посекло осколками. То что это диверсия, уже никто не сомневался. Милиция работает не покладая рук. По городу шерстят всех, кто мало мальски разбираться в сапёрном деле. Найдут или нет неизвестно. Поэтому из дома желательно выходить с документами — во избежание так сказать. Под самый конец разговора, на меня насели все пятеро, типа — вали в коридор, нам надо о своём, о девичьем поговорить. А я что? Пошёл к медсестре. Больше я тут никого не знаю.

Вот фигли они меня постоянно выгоняют в коридор? Я понимаю, что есть вопросы в которых я не копенгаген, но зачем мне каждый раз напоминать об этом? Не поймёшь этих женщин. Да и не собираюсь. У меня и так голова кругом идёт. Столько всего надо сделать, что я уже сомневаюсь — правильно ли я, в некоторых случаях, поступил? Не рано ли я дом приобрёл? Может надо было после выполнения задания покупать?

Рита выпорхнула из палаты, как всегда какая-то смущённая. Не смотря мне в глаза, протянула руку. Да я вроде не инвалид, могу и сам подняться. Но что не сделаешь для красивой девушки. Может ей это, прямо сейчас, очень нужно. Что я не человек что ли? Без всякой задней мысли, ухватился за руку Марго и, одновременно с этим, встал со стула. Гм, да… Неловкая ситуёвина получилась. Ещё и эта медсестра за нами наблюдает. Прям — отдел нравственности какой-то. Мы стояли очень близко друг к другу. Очень. Одно движение и поцелуй неизбежен. Но всё-таки время сейчас не то. Марго резко упёрлась мне в грудь ладонями и отодвинула от себя. Не спорю — мы не на нашем месте, там бы было всё по другому. А тут — не фиг! Так что правильно всё! На улицу не вышли, а выбежали. Потом минут пять стояли возле велосипеда и тихо хихикали как умалишённые.

Решили сначала зайти в мой дом. Надо выложить из рюкзака всё лишнее, да и фронт работ на выходные обсудить. Когда вошли в калитку то, по ощущениям, во дворе ничего не изменилось. Но, как не странно, дом выглядел более обжитым что ли. Чувствовалось что там есть жизнь. И это радовало.

Пробежался по этажам. Пыль присутствовала везде. Но это ничего. По идее так и должно быть. Без чердачного перекрытия сюда слетается вся пыль с округи. Хорошо, что окна во фронтонах застеклённые, а то совсем было бы кисло. Рита хотела затеять уборку, но я не дал. Пока это нам ничем не поможет. Да и незачем.

Посмотрел на вещи в рюкзаке. Петрович предал брусок оконной замазки и горсть мелких гвоздей. Прав он — такое точно во время ремонта пригодится. Хорошо иметь в знакомых бывшего баталера. Надо будет чем-то отдариться. Негоже это — брать и не давать в ответ!

Конечно же мы задержались в нашем укромном месте. Как без этого. К тому же вечер наступил. Сумерки. Хотя и не темень. Спокойно, без лишнего напряжения, видно кто идёт мимо. Даже лица можно разглядеть, если присмотреться. Только нас это не интересовало, были дела поважнее. Нас больше волновало, чтобы нас не заметили. Это да, а на проходящих мимо мы не смотрели.

Прямо наваждение какое-то. Мне, в какой-то момент, показалось, что мимо нас прошла, та самая пара пожилых людей. Правда или нет — не знаю. Разглядеть трудно было, вечер как-никак. Но если это так, то что-то далековато эта парочка забралась. Это во сколько они к себе на Чичерина доберутся? А может они не там живут? Тогда вообще ничего не понятно. Ладно, может это не они были и я опять всё перепутал. Но всё равно дурдом какой-то. Мне ещё мании преследования не хватало и так конкретные признаки шизофрении присутствуют.

Сразу в общагу не поехал. Кушать захотелось. А так как время, на приготовление ужина, не охота было тратить, то решил проехаться в столовую. Пусть и за деньги, но зато спать лягу сытым. Ещё и на завтрак чего-нибудь прикуплю. Ту же булочку с маком — чем не завтрак?

Из столовой уходил со смешанными чувствами. Сытый но нервный. И опять, во всём виновата эта парочка! Они точно меня преследуют. В этот раз они появились в обеденном зале. Или как эта комната в столовой называется, где все спокойно кушают. Я тоже, как и все, сидел и наслаждался шикарной свиной поджаркой