Гирлянд огоньков я рассмотреть не успел – оборот корпуса увёл их из поля зрения, а когда они появились снова, то оказались соединёнными между собой тонкими и такими же белыми линиями, образовав вокруг жёлтой середины подобие обруча из света.

В следующий миг на меня навалилась какая-то ватная апатия. Голова начала кружиться и дальнейшее я воспринимл фрагментарно, кусками, вяло реагируя на всё происходящее.

Оборот.

Противоположные конструкции оказываются соединёнными напрямую, светлыми всполохами, расчерчивая уже полностью золотой центр Большого.

Оборот.

В центре пересечения линий возникает яркая точка, она начинает расти, захватывая собой почти треть образовавшегося круга.

Оборот.

Пересекающиеся линии гаснут, и мы видим только золотой диск, поверх которого, режущим зрение светом, горит белый шар. Из него вырываются вниз лучи, они упираются в мембрану, и та начинает расчерчиваться на квадраты, формирую ту самую сеть из презентации.

Оборот.

– Суки! Вот вам! – Клён ожесточённо тычет пальцами в сенсорный экран.

– Ты чего? – ответить мне он не успевает – срабатывает один из бортовых пулемётов, и светящаяся зелёным очередь перечёркивает пространство. Пули уходят в золотую поверхность, та проглатывает их, не обращая никакого внимание на его усилия. Последнее, что я успеваю заметить на этом витке – несколько зарядов врезаются в шар.

Оборот.

Пулемёт смолкает – наверное кончились заряды. Выплывший из-за края корпуса шар, больше не горит ровным белым светом – он пульсирует, разбрасывая в разные стороны тонкие лучи. Некоторые уходят в пустоту, другие упираются у корпус Большого, отчего его поверхность тает, исчезает, обнажая всё такое же пульсирующее разноцветье переплетающихся трубочек.

Оборот.

Шар разбухает, увеличивается в размерах, в попытке вернуть контроль над ним, с конструкций срываются толстые, совсем не похожие на те, что были чуть ранее, контрастно тёмные на золотом фоне, жгуты энергий. Они исчезают, поглощаются им, заставляя шар вибрировать со всё набирающей амплитуду частотой.

Оборот.

Прямо перед нами, заполняя собой всю переднюю полусферу, горит белая сена. Шипя от боли в глазах, я зажмуриваюсь, одновременно закрываясь ладонями от всепроникающего света. Рядом вскрикивает Клён и матерится неразборчивой скороговоркой Грей. Свечение пробивается сквозь все мои защиты и заливает собой всего меня. Одновременно с этим меня окатывает волна холода, её парализующее влияние неотвратимо прокатывается по телу, делая невозможным никакое движение. В следующий момент Анаконда сотрясается от столкновения. Корпус, и без того подраненный скачками по поверхности чужака, протестующе скрипит, но новый удар превращает этот скрип в визг разрываемых конструкций.

Что-то жёсткое обрушивается на мою голову и шлем не выдерживает удара, с громким треском он лопается под напором чужой силы, оставляя меня без защиты, а через миг, она обрушивается на меня. Перед и без того ослеплёнными глазами вспыхивает рой чёрных искр и всё гаснет. В последний момент я успеваю порадоваться нахлынувшей темноте – она обволакивает моё закоченевшее тело волнами тепла, и я блаженно растворяюсь в них, теряя соприкосновение с реальностью.

Глава 17

В сознание я вернулся резко – одним рывком, словно кто-то повернул выключатель, заново подавая питание на все системы моего тела. Вот только системы мои – запускаться особо не хотели и подключались крайне неохотно и медленно.

– Давай, очухивайся, – что-то тряхнуло меня, и я понял, не ощутил – просто понял, что меня трясут. Вроде за плечо. За какое из двух разбираться было лень – всё восприятие шло сквозь толстый слой ваты и находиться в такой упаковке мне было приятно.

– Ну же, Поп! – Говорила явно женщина. Женщина… Жанна? Так она заперта в каюте. Что-то резко и неприятно ударило меня по лицу, в носу запершило, я чихнул, и, непроизвольно, разрушая обволакивающий меня покой, открыл глаза.

– Вот! – Жанна, довольно улыбаясь, убрала пузырёк с мутной белёсой жидкостью в сумочку: – Современная медицина гораздо лучше всех этих твоих точек.

Я лежал на полу рубки рядом со своим креслом первого пилота. Рядом со мной, на коленях, сидели Грей и Жанна. Повернув голову я увидел Клёна и Птаха – они стояли около входной двери о чём-то переговариваясь, и, временами бросая на нас озадаченные взгляды.

– Не соглашусь, – старшина, одним слитным движением поднялся на ноги, и потянулся: – Я его включил, а твоя гадость просто заставила открыть глаза.

– Гадость? – Девушка вскочила и встала напротив него, нависая надо мной: – Это…

– Отставить бардак! – Как мне показалось, сказал я это громким и решительным голосом, но это мне только показалось.

– Видишь? – Грей кивнул в мою сторону: – Он уже говорит.

– Хрипит скорее. Ты ничего лишнего не нажал? Поп? – Она склонилась надо мной: – Ты как?

– Нор-маль-но! – Я приподнялся, попытавшись встать, упершись было руками в пол, но они подломились, и я бы рухнул навзничь, если бы не старшина, успевший схватить меня за плечо.

– Ты осторожно, давай, ну, потихонечку. – С его помощью мне удалось принять вертикальное положение и осмотреться, придерживаясь за него – голова сильно кружилась и меня мотало из стороны в сторону как при хорошем подпитии.

– Вы как, командир? – к нам подошли Клён с Птахом.

– Милорд? Вы в норме?

– А то вам не видно, – Отодвинула их в сторону Жанна, беря меня под руку: – Ну ка – отошли. Ишь – налетели. Грей – помоги его в кресло посадить.

– Выпей, Поп, – Она поднесла мне к губам небольшой стаканчик. От него исходил тонкий пряный аромат, и я не стал спорить, одним глотком выпив содержимое.

– Вот и умничка! И совсем не горько, да?

Горько действительно не было, напиток был слегка кисловатым и, проглотив его, я почувствовал, как вращение рубки вокруг меня начало замедляться. Спустя минуту я почувствовал себя практически в форме, если не считать тупой боли, которая обосновалась в районе макушки, и никак не хотело покидать это место.

– Жанна? – Я попытался было дотянуться до больного места, но она поймала и задержала мою руку.

– Не трогай!

– А что там? Ммм…. Дай что ни будь от боли?

– Ничего особенного. Потерпи.

– Чем это меня?

– Да кожухом тебя приложило, – Стоявший радом Грей сочувственно посмотрел на мою макушку: – Ну тем, декоративным, – Он показал вверх, где с потолка свисали жгуты проводов.

– Он отвалился, помнишь? Когда мы в Большого, того, врезались?

Я медленно, стараясь не тревожить боль резкими движениями, кивнул.

– Вот. – Он тоже кивнул и продолжил: – Ну, она и отвалилась, а уже потом, когда мы в тот шар врезались – тебя и того. Отоварило, короче.

– Бортинженер, – Продолжая избегать резких движений я повернул голову к неё: – Объясните мне, как, по какой причине, у нас в рубке отвалился кусок обшивки и