– Дай стольник, – нудила Кристина.

Я постаралась скрыть раздражение.

– Тебе зачем?

– Колготки порвались.

– У меня в шкафу они есть, возьми себе.

Кристя подскочила к гардеробу, порылась на полках ивоскликнула:

– Ну и отстой! Теперь такие не носят.

– Чем они тебе не подходят? – пробубнила я, пытаясь увестигероиню с чердака. – Нормальные колготки, телесного цвета.

– Вот-вот, сейчас в моде все яркое, дольчики синие в белуюклетку или красные в зеленую полоску!

Плюнув на тупую героиню, забившуюся в самый дальний уголчердака, я отложила ручку:

– Надеюсь, ты не предполагала найти нечто подобное в моемшкафу?

– А-а-а, – застонала Кристя, – завтра все девочки появятся вдольчиках, одна я…

– Хорошо, хорошо, – быстро согласилась я, – в прихожей лежитмоя сумка, возьми из кошелька, сколько тебе надо.

Обрадованная Кристина мигом унеслась. Я попыталасьрастормошить героиню, но не успела вытолкать эту идиотку на лестницу, какКристя снова влетела в комнату.

– Там ничего нет!

– Посмотри внимательно, в портмоне есть тысяча мелкимикупюрами.

– Сумки нет.

– Глупости! – рассердилась я. – Висит на вешалке.

– Не-а.

– Кристя, посмотри внимательнее!

– Да нет ничего!

Я встала.

– Хорошо, поищу сама, но, если найду сумку, так и знай,денег не дам.

Кристина обиженно засопела, я же, сердито ворча, отправиласьв коридор. Первое, на что сейчас наткнусь, будет моя сумка. Кристина оченьрассеянна. Она часто, стоя перед холодильником, кричит:

– У нас есть нечего, где колбаса?!

Я подхожу к рефрижератору и сразу замечаю непочатый батондокторской.

И так во всем. Она не видит мыло в ванной, чистую чашку вмойке, подушку на кровати, а сейчас не нашла мою сумку.

– Ну и что? – спросила Кристя. – Где она?

Я внимательно осмотрела вешалку. Действительно, сумки нет.

– Ага! – воскликнула девочка. – Говорила же! Твоей нет, естьтолько вот эта, уродская.

И она указала на ярко-синюю торбочку.

– Это чья? – удивилась я.

– Понятия не имею, – заявила Кристя.

Я уставилась на сумку и тут же сообразила, что к чему.

Эту торбу мне дала Настена, я поехала с ней к ВеликомуДракону, потом, вернувшись назад, переоделась у Чердынцевой в свою одежду,сняла идиотский парик с серебряными перьями, смыла косметику и.., машинальносхватив синюю сумку, ушла. В этот день все шло кувырком.

Тяжело вздыхая, я взяла телефон и набрала номер Чердынцевой,но она не спешила снять трубку. Ну да, стрелки часов подобрались к цифреодиннадцать, и Настя сейчас тусуется в каком-нибудь клубе. Ее хлебом не корми,только дай пойти на сборище, где все толпятся вокруг стола с малосъедобнымизакусками и говорят друг о друге за спиной гадости. Лично я прихожу в ужас,когда раздается звонок из издательства и Федор, начальник отдела рекламы,сообщает:

– Ариночка, свет очей моих, изволь завтра ровно в семь бытьв харчевне «Даббл», там состоится мероприятие по сбору лыж для детей Зимбабве.

С Федором спорить нельзя, поэтому приходится плестись поуказанному адресу и, забившись в угол, терпеливо ждать, когда же наконец можнобудет удрать. Настя же за один вечер ухитряется побывать в трех местах. Еслиона понимает, что сегодняшний день у нее пустой, то мигом напрашивается ккому-нибудь в гости, она просто не способна провести вечер, сидя у телика.

Иногда мне кажется, что она зря так упорно хочет выйтизамуж. Ни один супруг не согласится иметь дело с дамой, которая заявляетсядомой под утро, валится в кровать, а потом спит до полудня.

Жажда развлечений у Настюхи граничит с патологией, последнеевремя, правда, она что-то заскучала и Стала ныть:

– Фу, ничего нового не могут придумать! Сначала жрут суши, апотом начинают дурацкие забавы. К кому ни пойдешь, везде одно и то же.

Повздыхав, я легла спать, решив, что утро вечера мудренее.

Проснувшись, я выпила кофе и вцепилась в рукопись. Вквартире стояла полная тишина.

Кристя ушла в школу, Семен отправился на работу, кудаподевались Томочка и Никитка, я не знала, но предположила, что они пошли напрогулку. Никто не мешал мне писать, и я лихо разрулила ситуацию с чердаком,просто выпихнула дуру-героиню через слуховое окошко во двор.

Иногда мне приходится сталкиваться с трусливыми, тупымитетками, десять ручек изломаешь, пока заставишь такое существо действоватьрешительно. Вот и сейчас я имею дело с истеричной особой, при малейшем намекена опасность падающей в обморок. Ей-богу, она меня бесит! Оказалась на свободе,так беги поскорей от того места, где из тебя хотели сделать начинку дляпельменей. Но нет! Эта цаца подвернула ногу и теперь громко стонет, совершенноне понимая, что…

Резкий звонок телефона оторвал меня от рукописи, я схватилатрубку и тут же пожалела о сем неразумном действии. Сейчас на том конце проводаокажется кто-нибудь с ерундой, отнимет массу времени.

– Алло! – сердито рявкнула я.

Ответа не последовало, из трубки доносились потрескивание ишорох.

– Говорите, – совсем рассердилась я.

Ну что за идиотская манера у людей молчать, даже если тыпопал не туда, извинись спокойно, и до свидания. Шорох усилился, послышался толи кашель, то ли хрип.

– Кто там? – настаивала я. – Ну! Отвечайте.

– Вилка, – донесся до меня тихий, словно шорох осеннейлиствы, голос, – приезжай, помоги.

Я попыталась понять, кто звонит. Ясно, что женщина, толькоговорит она очень тихо.

– Вилка, я умираю, – чуть громче прозвучал голос, и японяла, что это Настя.