По спине побежали мурашки, нет, только не это! В прошломгоду, аккурат на майские праздники Чердынцева впала в депрессию. Весь бомондразлетелся по заграницам, а те, кто остался, отправились в загородные поместья.Отчего-то Настена не получила от своих знакомых ни одного приглашения. Тусовкасловно забыла про модного стилиста. Три дня Чердынцева просидела дома, потомвпала в истерику, переколотила в своей квартире все стеклянные предметы,раскурочила картины, а затем слопала две упаковки снотворного.

Проглотив последнюю горсть таблеток, Настя внезапноочухалась и с криком: «Спаси, умираю», – позвонила мне.

Мы с Томуськой моментально прилетели к ней, вызвали «Скоруюпомощь», и дело обошлось промыванием желудка и капельницами.

– Немедленно ляг в постель, – заорала я, застегивая джинсы,– лечу, бегу!..

Из трубки понеслись вздохи и звуки, похожие на плач, но яуже неслась к двери. Черт возьми, у Насти выработалась нездоровая традициякаждые первомайские праздники пытаться лишить себя жизни.

Всякий автомобилист скажет вам, что передвижение по столицесильно затруднено из-за пробок, перед праздничными же днями движение простопарализуется. Для меня является неразрешимой загадкой, почему в обычные днипоток транспорта худо-бедно ползет, а накануне красной даты календаря замирает,и все.

Сообразив, что на «Жигулях» далеко не уеду, я понеслась кметро, ей-богу, при помощи подземки доберусь быстрей. Правда, ехать придется внекомфортных условиях, в вагоне, битком набитом потными людьми и грязнымибомжами, без моего любимого «Русского радио», но зато и без пробок.

Весь путь от нашего дома до квартиры Чердынцевой занялполчаса. Я подлетела к дорогой двери и стала жать на звонок. Но хозяйка неспешила открывать. Неужели ей так плохо? Вдруг на этот раз Чердынцева выпилачто-то более сильнодействующее, чем димедрол, и сейчас лежит без сознания?

Трясущимися руками я стала рыться в голубой сумочке, которуюприхватила, чтобы обменять ее на свою. Надо попытаться позвонить Насте потелефону.

Через пару минут стало ясно: сотовый забыт мною дома, осталсяна столе возле недописанной рукописи. Чертыхнувшись, я заколотила в дверьногами, но не добилась никакого эффекта. Покидавшись безрезультатно на железнуюдверь, я вдруг сообразила, как поступить, и с радостным возгласом бросилась кокну, расположенному на лестнице.

Настя страшная растяпа. Количество потерянных ею шарфиков,перчаток и зонтиков исчисляется десятками. Сколько раз она восстанавливалапаспорт, и не припомнить, еще у нее бесследно испаряются мобильники,органайзеры, кошельки и ключи. Последнее наиболее трагично, потому что Настеприходится вызывать МЧС, сотрудники которой выламывают дорогую дверь. Четырераза безголовая Чердынцева ставила себе новую, а потом придумала выход из,казалось бы, безвыходного положения.

На лестнице, под окном, есть батарея, вот за ней Настена ипристроила на крючке запасную связку ключей.

– Не боишься, что тебя ограбят? – спросила я один раз,наблюдая, как она вытаскивает ключи.

– А, – легкомысленно отмахнулась Чердынцева, – кому в головупридет, что тут запасная связка болтается. И потом, за батарею только маленькаяженская ручка пролезет. Парням без шансов в нее даже палец протиснуть.

Будучи женой сотрудника МВД, я очень хорошо знаю, что«маленькие дамские ручки» столь же шаловливы, как и мужские, а женщины подчассовершают более тяжкие преступления, чем представители сильного пола. Носпорить с Настей я не стала, бесполезное это дело, все равно она поступитпо-своему.

Присев у батареи, я принялась ощупывать стену и черезмгновение достала то, что искала.

Трясущимися руками я вставила диковинно изогнутую железку вплоскую замочную скважину. Только бы Чердынцева не заперлась на огромнуюлатунную задвижку толщиной с мою ногу.

Но, слава богу, Настя забыла про нее. Я влетела в прихожую изаорала:

– Эй, ты где?

Ответом мне была полная тишина. Я швырнула голубую сумочкуна столик у вешалки, пробежала по коридору до спальни, распахнула белую дверь,обильно украшенную золотым орнаментом, и попятилась. Мама моя! Вот это пейзаж!

Сначала мне показалось, будто комната засыпана снегом, нопотом я сообразила, что белые комочки – это перья, выпущенные на свободу изподушек и одеял. Чья-то безжалостная рука изрезала наперники и "вытряхнулаих содержимое.

Кровать была перевернута, постельное белье, шелковое, желтоес черным, на мой взгляд, совершенно непригодное для хорошего сна, разорванноена полосы, валялось в углу. Сверху охапкой лежали занавески, сорванные скарниза. Из распоротого матраса торчали пружины, ящички изящного бюровыдвинуты, их содержимое, всякая мелочь, валяется на ковре вперемешку сперьями. Картины, украшавшие стены, изрезаны, и повсюду валяется одежда Насти.Неведомый варвар уничтожил все: переколотил горшки с экзотическими цветами,перебил подвески из богемского стекла, свисавшие с люстры, и зачем-то превратилв пыль коллекцию керамических кошечек, любовно собранную Чердынцевой.

Минут пять я в ошеломлении смотрела вокруг, потом метнуласьв гостиную. Там было не лучше, только на ковре вместо перьев сверкалахрустальная пыль. У Настасьи полно рюмок, фужеров, вазочек, она большаялюбительница хрусталя.

На ватных ногах я обошла всю квартиру. Еще вчера онавыглядела уютной, сегодня же напоминала павильон для съемок фильма «Взрывракеты „земля – земля“ в замкнутом пространстве». Разломано, разбито,растоптано было практически все. Оставалось непонятно: взяли ли эти люди ссобой что-то ценное или нет и куда подевалась Настена? Откуда она мне звонила?И где находится сейчас?

Внезапно мне стало душно. Чердынцева небось пытаетсясоединиться со мной при помощи мобильника, а я стою тут, в разгроме.

Не успела я подумать о телефоне, как раздался резкий звонок.Глаза отыскали среди разрухи пищащую трубку, я схватила ее.

– Слушаю.

– Настенька, – начал вкрадчивый, бесполый голос, – Настюша…

– Яне…

– Не перебивай, солнышко, – прервал меня кто-то, – лучшепослушай! Отдай все немедленно, котик! Сама понимаешь, что мы знаем все.

– Но…

– Только не надо врать, – посуровел голос, – мы с тобойпо-хорошему, понимаем, ты девушка увлекающаяся, вот и влипла в историю. Счетчиккрутится, моя ягодка, тикает…

– Яне…