– Жаль, что мы не можем убить воронят, – усмехнулся Эдвард. – Просто ради душевного спокойствия.

– Да, – согласился Малоун. – Жаль.

Они поднялись и неторопливо побрели дальше по аллее. Выстрелов больше не было. Когда голоса стихли, Клер встала со скамейки и быстрым шагом направилась в сторону дворца.

Подстреленный ворон все еще слабо трепыхал крыльями, цепляясь за уходящую жизнь. Черные глаза уже заполняла смертная муть. Посмотрев по сторонам и убедившись, что никто ее не видит, Клер плавно провела рукой над птицей и вбросила в нее заклинание.

В тот же миг ворон взлетел над кустами и беззвучно растаял в сумерках. Ему хватило ума лететь к прудам, а не туда, куда ушли Малоун и Эдвард.

Уже подходя к дворцу, Клер вспомнила о том, что недавно астрономы сообщили, что через десять дней на Восточном побережье упадет маленький метеорит.

Можно ли это счесть небом, которое рухнет на землю?

* * *

Черные ступени собора всегда были теплыми, даже зимой, когда снег таял на них сразу же, как только выпадал – таково свойство барневильского мрамора. Так хорошо было сидеть на них рядом с Джемсом, смотреть, как по площади идут люди, слушать обрывки их разговоров и мечтать. Они сидели здесь по вечерам, после того как заканчивалась служба и прихожане расходились. Иногда Равене казалось, что возле собора навсегда останутся их призраки: юноша и девушка сидят рядом, расстояние между ними ровно в две ладони, как требует обычай, но их будто бы связывает невидимая алая нить, которая с каждым днем становилась все крепче.

Равене казалось, что сейчас она натянута так, что вот-вот зазвенит.

«А давай убежим? – говорил Джемс, протягивая Равене жареный каштан из кулька. – Хоть на юг, к твоему брату. Или еще дальше, в Проморье! А там и до Дахава недалеко».

«А что мы будем делать?» – спрашивала Равена. Она прекрасно знала, что этим мечтам не суждено сбыться, но ей нравилось представлять жаркий юг, пальмы и себя с Джемсом. Он был рыжим, долговязым и большеротым, старая Магда Арчетт говорила, что у него нет души, но на юге считалось, что рыжие приносят удачу.

«Станем пиратами, как декан Свен когда-то. Или наездниками драконов. Ты когда-нибудь видела драконов?»

«Давно, – отвечала Равена, – еще в детстве. У отца были драконы, здоровущие!»

«Вот бы увидеть их хоть одним глазком! Можно наездниками драконов, да хоть кем… Я все умею делать, мы не пропадем».

А потом король Малоун протянул руку и оборвал все их мечты. Равена и Джемс сидели на ступенях храма, Джемс как всегда держал в руках полосатый кулек с жареными каштанами, но Равене казалось, что они стоят над пропастью.

Все ушло. Все рассыпалось прахом.

– Я тебя увезу отсюда, – сказал Джемс, и Равена поняла, что сейчас он не мечтает, а планирует. – В ночь перед свадьбой. Уйдем по болотам, а там уже на юг. У нас еще есть время все подготовить как следует.

Он крепко сжал руку Равены и добавил:

– Я тебя ему не отдам.

Его боль казалась огнем, который медленно разгорался в душе – Равена почти видела рыжие язычки пламени. Еще немного – и оно вспыхнет, поднимется до неба ревущей стеной.

Да, у них были болотные тропы, укромные места и надежные люди. Если вы сражаетесь за свободу, без этого не обойтись. Равене впервые за долгое время сделалось страшно по-настоящему. Что, если они не успеют?

– Нас будут искать, – ответила она, взяла каштан из кулька, но не стала есть. – Такие, как Ньют Гранвилл, не упускают своего. И не прощают оскорблений.

– Я такой же, – усмехнулся Джемс, – в каком-то смысле. Я тебя люблю и никому не отдам. Ни Ньюту Гранвиллу, ни кому-либо еще.

Равена понимала, что так говорят все мужчины всем женщинам. Она почти не помнила жизнь во дворце, но чутьем понимала, что такие слова в порядке вещей и не следует относиться к ним серьезно. Это просто обещания, которые почти не связаны с жизнью. Но Джемс говорил так, словно это были не слова, а часть его души – большая, важная, горькая часть.

Равена осторожно поцеловала его в щеку. Они никогда не позволяли себе лишнего. Однажды, когда они сидели вот так, Джемс сказал: «У нас будут дети. Красивые, как ты. И рыжие, как я». И это прозвучало как клятва и обещание. А теперь король отдавал Равену Ньюту Гранвиллу и все, сказанное прежде, становилось осенней листвой, которую уносит ветер.

Или все-таки нет? Возможно, стоит позволить себе надежду? Пусть крошечную, слабую – но можно?

– Да, мы уедем, – кивнула Равена. – На юг, к моему брату, как собирались.

Она однажды увидела портрет Авриля в какой-то газете. Тон статьи был издевательски вежливым: мол, насколько прогнила прежняя династия, что наследник престола оказался сумасшедшим. Мужчина называет себя женщиной и ведет жизнь ритуальной девки в храме Черной матери Глевы! Как же хорошо, что его величество Малоун избавил нас от ужасной участи называть своим владыкой безумца, который в своем безумии утратил честь своего рода! Равена взяла ножницы и вырезала портрет, а потом прорыдала всю ночь – над ним, над своей памятью, над жизнью, которую у нее отобрали.

Декан Свен взглянул на нее утром и все понял. Он, как обычно, не тратил слов – просто сказал, что Авриль был бы хорошим королем для Дарангвара. Он был бы спасением.

Тогда Равена поняла, что воспитатель и наставник по-настоящему на ее стороне. Тогда она впервые назвала его своим отцом – про себя, конечно, не вслух.

– Нас не вернут, – твердо произнес Джемс. – Мы будем жить дальше, Равена. И у нас все будет хорошо, я тебе обещаю.

Равена понимала, что этим словам не стоит верить. Они не смогут убежать далеко. Теперь она совершеннолетняя и ее можно казнить и пытать. Король это разрешит, а Ньют Гранвилл, о котором давным-давно ходит слава садиста и мерзавца, не упустит свой случай. Равена чувствовала его ненависть как далекую грозу, которая собирается на горизонте.

– Да, – кивнула она, – у нас все будет хорошо, Джемс.

Из собора вышел декан Свен. Он задумчиво постоял у дверей, а потом спустился и сел рядом с Равеной. Джемс тотчас же сделался строгим и серьезным.

– Ну что, заговорщики, – негромко сказал декан Свен, взял из протянутого кулька каштан, но есть не стал. – Уже решили, что делать?

Джемс кивнул, его бледные щеки покраснели, словно декан говорил о чем-то стыдном.

– Да, – кивнул он. – Решили.

– Сбежать перед ее свадьбой? – бросил на него быстрый взгляд декан.

Джемс снова кивнул головой и спросил:

– Вы слышали наш разговор?

– Нет. Просто я сам поступил бы так же. – От его спокойной поддержки Равене стало тепло и легко. Она вдруг подумала, что все их с Джемсом детские мечты могут все-таки воплотиться в жизнь. – Готовьтесь, у нас еще есть время. А тебе, Джемс, придется сражаться со мной и ранить.