На прощанье Авриль получил удар по голове, достаточный для того, чтобы следующие несколько дней плавать в море тошноты и слабости. Экипаж Герберта мчался на юг, Авриль то нырял в беспамятство, то снова приходил в себя. В памяти возникали крики и грохот и Герберт повторял: «У них Равена в заложниках, Равена… Отца и мать вы не спасете, так спасите ее».

Даже до Хвоста доходили слухи о том, что на Севере неспокойно. И Малоун решил бросить туда человека, который уже сумел себя показать.

Знал ли об этом Итан, когда пришел соблазнять Авриля возвращением на трон? Знал, это работа Сильных братьев – все знать.

К Равене послали мучителя и тирана. Малоун когда-то дал зарок не убивать детей, но Равена уже не ребенок.

Кого Малоун пошлет к южному бисалли, такому тихому и безвредному?

Авриль вздохнул и отправился переодеваться. Продует – и пусть.

Глемона встретила его в большом зале, по случаю позднего времени здесь уже никого не было, лишь служанки убирали огрызки, кувшины и пустые бокалы. Увидев, что Авриль собирается уходить, она как-то встрепенулась, во взгляде, прячась за привычной медовой вежливостью, появился цепкий холод, словно Глемона что-то знала.

– Куда ты, дорогая? – спросила она, встав у Авриля на пути. – Уже поздно.

– У меня свидание, – сухо ответил Авриль, всем своим видом показывая, что спешит и не собирается задерживаться, но Глемона мягко придержала его за руки.

– Как, дорогая? Ночь на дворе! А если тебя кто-нибудь обидит?

Авриль невольно рассмеялся.

– Кто может обидеть бисалли? – спросил он и добавил уже суше, с металлическими нотками, которые когда-то слышал в отцовском голосе и которые теперь проступили сами собой: – Отойди, прокляну.

Глемона отступила в сторону – проклятие бисалли штука быстрая, действенная и отменить ее нельзя. Сегодня она своими глазами видела, как оно сработало. Авриль выскользнул из дворца в прозрачную свежесть южной ночи и быстрым шагом двинулся в сторону Большой Морской.

Как и полагал Авриль, полковник уже лег спать. Когда Итан спустился в гостиную в халате поверх пижамы, то Авриль невольно подумал, что мало кто его видел вот так, по-домашнему.

– Вы! – воскликнул Итан, и Авриль отметил, что полковник действительно удивлен. Видимо, не думал, что Авриль придет настолько быстро.

– Вы знали, что Равену выдают замуж за Гранвилла? – спросил Авриль, не тратя время на приветствия.

Итан задумчиво провел рукой по волосам, то ли размышлял, как именно соврать, то ли снова удивился.

– Я слышал об этом, – ответил полковник, и Аврилю захотелось ударить его, даже рука сжалась в кулак и разжалась.

– Почему не сказали?

– Не думал, что это так важно.

Некоторое время они смотрели друг на друга, и Аврилю вспомнился далекий солнечный день. Он в тренировочном классе, учитель фехтования со шпагой, еще мгновение – и они оба бросятся в бой. Несмотря на изнеженную жизнь при храме Черной матери Глевы, Авриль до сих пор находил время на тренировки, и Глемона об этом не знала.

– То есть Малоун отдает мою сестру в руки садиста и убийцы, на верную смерть, а вы считаете, что это не важно?

– Вы со мной? – нетерпеливо ответил Итан вопросом на вопрос. – Вы отправитесь с принцессой Лией в Дарангвар?

Аврилю захотелось дотронуться до лица. Убедиться, что на нем нет маски фехтовальщика. Убедиться, что он все еще жив.

– Разве у меня теперь есть выбор? – ответил он. – Скажите Стиосу, что я согласен.

* * *

Знамя короля Стиоса с горделивым лебедем развернулось над свадебным поездом, сверкнуло в небесной синеве золотом и лазурью, и Лия захлопала в ладоши.

– Вот и все! Едем! – воскликнула она, усаживаясь поудобнее. Отец дотронулся до ее лба, благословляя в добрый путь, и на мгновение Лие сделалось так грустно, что она не сдержала слез. Отец, который вдруг сделался очень несчастным и старым, провел дрожащей рукой по лицу, и Лия в этот миг была готова все бросить и остаться дома.

– Ну, будет, будет, – произнес его величество Стиос. Минута слабости и любви миновала, король всегда оставался королем, даже когда расставался с любимой дочерью. – Надо ехать, Малоун и без того считает, что мы затянули и слишком долго ждали.

Лия согласно кивнула. Она не вникала в те дела, из-за которых отец должен был остаться на Хвосте, свадьба с принцем Эдвардом снова захватила все ее мысли. Все это было словно в сказке: принц из правящей династии прислал сватов и брал ее в жены!

– Он истинный рыцарь, – сказал отец, но в его голосе было что-то, что заставляло Лию чувствовать подвох. – Благородный, достойный, прекрасно воспитанный. Он никогда не обидит тебя. Ты будешь счастлива, Лия.

Лия в этом не сомневалась. Она видела портреты Эдварда и думала: можно ли влюбиться в человека по портрету? Полюбить эти темные волнистые волосы, эти голубые глаза, которые смотрят так прямо и уверенно, это гордое выражение лица, за которым скрывается сильная душа?

Она была уверена, что можно.

Усевшись на скамье напротив, полковник Итан Блэкмур, Сильный брат, махнул рукой, и свадебный поезд медленно двинулся к воротам. За ним расплескалось людское море – чуть ли не все жители Ахани вышли проводить свою принцессу, которая отправлялась в Дарангвар, чтобы никогда больше не вернуться домой.

Экипаж выехал за ворота, и Лия ослепла и оглохла от восторженных криков горожан и охапок цветов, которые они бросали под колеса ее экипажа, чтобы дорога была удачной, а семейная жизнь счастливой.

– Слава принцессе!

– Лебедь! Лебедь!

– Лебедь и Волк!

Лия улыбалась, мягко махала рукой, думала о том, как это хорошо – всем нравиться, быть всеми любимой. Сегодня ей все было по сердцу: и солнечная погода, и всеобщая любовь, и светлое дорожное платье, которое сидело на ней просто идеально.

Все было хорошо, и Лие показался странным тот взгляд, которым на нее смотрел полковник Итан. Когда свадебный поезд выехал из Ахани и двинулся по Драконьему тракту, принцесса не выдержала и спросила:

– Что-то не так, полковник?

Она недолюбливала Сильных братьев, как, впрочем, и многие другие. Вряд ли люди, которые по долгу службы вынуждены все знать об окружающих, будут пользоваться их любовью.

– Вы счастливы, ваше высочество? – поинтересовался полковник. Лия подумала, что он красив. Скуластое лицо, тонкий прямой нос, ровная линия бровей и взгляд, словно бы загадывающий загадку, – полковник был похож на трагического актера.

– Да, – ответила Лия, чувствуя подвох.

– А вы понимаете, что вас делают разменной монетой и почетной заложницей?

Ахани остался позади; отступили дворцы и базары, храмы и музеи, башни и трущобы. Впереди лежали холмы, похожие на драконьи спины. Некоторое время Лия молчала, пытаясь понять слова полковника.