— Еще я имена слышал. Точнее, одно имя, — с надеждой в голосе произнес я.

— Нет, это не твое имя. Оно принадлежало мальчику, который жил тысячелетия до тебя.

— Ты... тысячелетия? — запнулся я в ужасе.

— Точных сроков никто уже не назовет. Но это точно тысячелетия, — с грустью ответил Пирокант. — Не осталось упоминаний о тех, кто был до нас, кто оставил нам это. Я про образы, которые сохранились в твоей голове.

— Если это не мое, то как я это узнал? Как получил? — допытывался я.

— Обучаясь здесь, в монастыре.

— То есть... я хочу видеть. Пожалуйста, — попросил я, резко сменив тон с требовательного.

Пирокант поерзал на троне, а потом глянул в маленькое круглое окошко под самой крышей. И, не думая, ответил:

— Мне кажется, уже поздно продолжать разговоры. Особенно если ты хочешь посмотреть то, что когда-то видел раньше.

— Это — да? — уточнил я.

— Да, — ответил Пирокант. — Я подумаю над случившимся. Утром мы с тобой продолжим, когда ты освежишь в памяти кое-какие воспоминания. Мьелдон, ты отведешь нашего у... то есть, гостя, теперь уже гостя, — он слабо улыбнулся. — Бывшего нашего ученика.

Молодой монах склонил голову перед главой монастыря и показал мне раскрытой ладонью в сторону выхода. Я, немного поколебавшись, повторил его движение, а потом, когда мы оказались снаружи, спросил Мьелдона:

— Похоже, я здесь надолго?

— Мы в этом точно не заинтересованы, — ответил он коротко.

— А в чем же вы заинтересованы?

— В том, чтобы наши задачи выполнялись, — последовал ответ Мьелдона, который вел меня через большую поляну в сторону одного из многочисленных строений с массивными дверьми. — Нам сюда, — добавил он, когда мы остановились возле прочной двери с полукруглым верхом. — Осторожно, ступенька.

Дверь оказалась низкой, так что кроме поиска ступеньки мне пришлось еще и пригнуться, чтобы не удариться головой.

— Больше похоже, что меня все же отправляют в темницу! — воскликнул я, так и не убрав ногу с травы.

— Мне пойти вперед? — спросил сверху Мьелдон.

— Да.

Тот выругался, но, потеснив меня, пошел вниз. Где-то на ходу поджег чем-то маленьким факелы на стене. Взял один в руку, второй предложил взять мне.

Я последовал вниз. Все ниже и ниже, счет ступенек шел на сотни. Стало понятно, почему Пирокант не согласился продолжать вести переговоры — мы только идти вниз будем до ночи!

Но я ошибся — после второй сотни ступени кончились. Начался коридор... освещенный совсем не факелами. Свет лился прямо с потолка. С больших прямоугольных пластин.

— Где это мы?? — воскликнул я, но не было никакого эха.

— Место, где ты учился. В отличие от всех остальных, — безэмоционально ответил Мьелдон. — Не я тебя выбирал, кстати, но я тебя кое-чему учил.

— Например? — спросил я, пока мы шли по коридору. Я старательно смотрел по сторонам, но не понимал, что находится вокруг меня. — Что это такое вообще? Вы построили??

— Нет, это подземелье всегда здесь было. И всегда такое, если это тебе тоже интересно.

— Я что-то такое видел в своих снах. Я думал...

— Значит, тебя память покинула не окончательно, — продолжил Мьелдон. — Это хорошо. Здесь ты проводил гораздо больше времени, чем в остальной части монастыря. Ты даже ел здесь. Хотя по правилам те, кто живут в монастыре, принимают пищу все вместе. Кроме Совета, когда они заняты обсуждениями, — дополнил он. — Ну а ты провел здесь полгода.

— С самого начала? Как я здесь появился? Откуда пришел?

— Ты всегда здесь был. Я пришел в монастырь позже тебя, во всяком случае, — развел руками Мьелдон и открыл одну из дверей. На ощупь она была гладкой и приятной, я даже несколько раз провел по ее поверхности ладонью. — Ты можешь войти. Здесь ты проводил все свое время.

И я замер в дверях, когда увидел комнату с металлической кроватью, с матрасом и постельным бельем. Такой же металлический стол, на котором стояли какие-то коробки. В потолке сиял такой же прямоугольник, как и в коридоре.

— И здесь я провел полгода? — усомнился я, хотя кое-какие из моих снов совпадали с этим местом. Вот только не было еще окна и занавесок, но это, похоже, были другие сны.

— Да, — ответил Мьелдон, подошел к столу, что-то щелкнуло и одна из коробок засветилась.

— Что это такое? — вздрогнув, спросил я.

— Техника прошлого, — ответил монах. — Старая, очень старая. Но каким-то чудом дожившая до наших дней.

— И что в ней?

— То, что ты изучал. Там есть видеоролики, есть игры, есть какие-то записи.

— Что. Это. Такое? — спросил я, глядя на светящуюся сторону большой белой коробки. Под столом что-то громко гудело.

— Вычислительная машина. У нас где-то лежит к ней инструкция, написанная пару тысяч лет тому назад. Уже после того, как исчезла цивилизация создателей этой штуки.

Я осторожно присел за стол. Всмотрелся в экран. Смутно знакомое, но в то же время непонятное зрелище.

На синем фоне много-много мелких картинок. Я начал читать названия.

— О, а вот про это мне был сон, — я ткнул пальцем в синий фон. Холодный, как стекло.

— Да, ты любил эти штуки. Все, что видишь здесь — все тебе нравилось.

Я задумался. Что-то не складывалось.

— Скажи, Мьелдон. Разве остальные не играли? Ты сказал, что здесь были какие-то игры.

— Машина только одна. И учили тебя одного.

— Чему учили?

— Прошлому, — Мьелдон опустился на кровать рядом со мной. — Прошлое, которое было развито технически, но так внезапно исчезло, не оставив никакого следа — это повод начать исследования. Однако, начать их нельзя. Во всяком случае, начать их прямо сейчас — точно нельзя.

— Почему? — спросил я.

— Что «почему»? — уточнил монах.

— Почему было развито — только потому, что были такие штуки?

— И не только поэтому, — ответил Мьелдон. — Есть много косвенных свидетельств, но это, — он ткнул пальцем в вычислительную машину: — одно из самых главных. Мне кажется, что в этом коридоре должны быть потайные двери, но мне до сих пор не удалось найти к ним ключ.

— Здесь есть еще комнаты? — я