class="p1">— У меня есть к тебе предложение, — сказал Видаль. — Оно может решить как твои краткосрочные, так и долгосрочные проблемы.

Ева нахмурилась:

— Краткосрочные и долгосрочные проблемы?

— Я говорю о ветшающем дворце и твоих долгах.

Он вышел из тени, и она увидела его лицо. Оно было непроницаемым.

— Я уже упоминал, что мой отец перед смертью попросил меня реконструировать дворец и привести в порядок сады.

— Да, я помню.

— Я любил своего отца, но я не настолько сентиментален, чтобы вложить целое состояние в ремонт здания, от которого почти не будет пользы. Поэтому я придумал, как сделать так, чтобы дворец приносил мне прибыль в течение многих лет.

— И как это можно сделать? — спросила она, заинтригованная его словами.

— Превратив дворец в роскошный отель. Место для проведения эксклюзивных мероприятий. Одни лишь сады будут привлекать туда множество людей. Дворец находится на небольшом расстоянии от Мадрида. Люди смогут приезжать туда на такси, чтобы наслаждаться красотой садов и тишиной.

Ева даже представить себе не могла, что с дворцом можно сотворить подобное.

— Тебя не беспокоит мой план? — спросил Видаль, внимательно глядя на нее.

Она покачала головой:

— Почему он должен меня беспокоить?

— Большинство людей привязаны к дому, где прошло их детство.

Ева не входила в их число.

— Мне все равно, что будет с дворцом. Я хочу от него избавиться.

— Это возможно при одном условии.

— Каком условии?

— Если ты сделаешь кое-что для меня, я заплачу все твои долги, куплю дворец и превращу его в прибыльное предприятие. Если ты захочешь, я подарю тебе долю этого бизнеса.

Слова Видаля не укладывались у Евы в голове. Он собирался не только купить у нее дворец, но и заплатить ее долги и даже предложить ей долю бизнеса! Здесь явно должен быть какой-то подвох.

— Что ты хочешь взамен? — спросила она.

Видаль сложил руки на груди:

— Чтобы ты согласилась публично объявить о помолвке со мной.

Видаль был потрясен, когда увидел Еву Флорес в униформе горничной. Он даже не подозревал, что она так сильно нуждалась в деньгах. Однако девушка ни на секунду не сняла маску высокомерия.

— Объявить о помолвке? — ошеломленно пробормотала она, побледнев. — Ты хочешь на мне жениться?

— Конечно нет, — ответил он. — Ты последняя женщина на Земле, на которой я захотел бы жениться.

Ее щеки вспыхнули.

— Тогда зачем тебе эта публичная помолвка?

— Она сделала бы мою репутацию более надежной.

— Каким образом?

— Мне нужны инвестиции для нового проекта. Чем выше ставки, тем более консервативны инвесторы. Они не уверены, что могут мне доверять, хотя я много раз доказывал на деле свою надежность. Я слишком быстро разбогател, и это их тревожит. Помимо этого, им не нравится мое происхождение. В тех деловых кругах, где я сейчас вращаюсь, важны стабильность и статус.

— Как я могу быть тебе полезна?

— Ты принадлежишь к одному из самых старых и знатных родов Испании. Вы дальние родственники королевской семьи. Помолвка с тобой сделала бы мою репутацию более весомой.

— Это моя единственная ценность, — пробормотала она.

Видаль услышал в ее реплике не жалость к самой себе, а гнев.

— Твоя блестящая светская жизнь остановилась после смерти твоей матери.

Ева поняла, что Видаль, должно быть, говорил о ее фотографиях, которые были сделаны в Лондоне, куда она отправилась, чтобы поговорить со своим отцом. Очевидно, Видаль предположил, что они отражали всю ее прежнюю жизнь. Это было очень далеко от правды, но она не собиралась ему в этом признаваться.

Она недоуменно покачала головой:

— Почему тебе нужна именно я?

— Как я уже сказал, по праву рождения у тебя есть статус, которого я никогда не смогу достичь. Но помолвка с тобой…

— Ты уверен, что хочешь быть помолвленным с женщиной, которая утратила уважение общества?

— Как ты могла его утратить, когда давно не была в свете?

— Дело не во мне, а в моих родителях. Уход моего отца из семьи вызвал скандал.

— Он не развелся с твоей матерью, так что все, что о вас с ней говорили, — это досужие сплетни.

Эти «досужие сплетни» ранили ее мать сильнее всего. Было бы лучше, если бы отец Евы с ней развелся, но он отказался, поскольку не желал терять деньги. Ее мать была слишком гордой, чтобы настаивать на официальном разводе и требовать денег. Ева всегда подозревала, что мать хотела, чтобы отец вернулся, несмотря на то, что они постоянно ссорились.

Видаля не волновало, что говорили о матери и дочери Флорес другие. Ева была ему нужна для достижения его целей. Точнее, ее имя.

— Даже если ты не купишь дворец, я все равно в конце концов его продам.

— Ты не продала его за год. Ты готова ждать еще год?

Мысль о том, что ей придется жить еще год в разваливающемся дворце, привела Еву в ужас, но она не подала виду.

— Надо будет, подожду.

Видаль покачал головой:

— Даже сейчас, когда у тебя ничего нет, твоя гордость не может тебе позволить появиться на публике с кем-то, кого ты считаешь ниже себя. Надо отдать тебе должное, ты весьма последовательна. Твоя мать гордилась бы тобой.

Пусть он думает, что она считает его ниже ее. Так для нее будет безопаснее.

— И как долго должна продлиться наша фиктивная помолвка? — спросила она его из любопытства.

Видаль пожал плечами:

— Месяц. Может, два. Этого времени мне будет вполне достаточно, чтобы получить необходимые инвестиции.

— Если ты разорвешь помолвку через такое короткое время, не отразится ли это негативно на твоей репутации?

Он снова пожал плечами:

— Когда я получаю инвестиции, меня перестает волновать мнение других людей.

— Раньше ты не был таким циничным.

Его черты посуровели.

— Жизнь сделала меня циничным. Точнее, конкретные люди, которых я встретил на своем жизненном пути.

— Ты имеешь в виду меня?

— Скажем, ты первая преподнесла мне урок.

Его слова не должны были ее задеть, но они ее задели. Ирония заключалась в том, что жизнь и ее сделала циничной.

Ей стало ясно, что Видаль хотел ей отомстить за то, что она и ее мать никогда не давали ему забыть, что он был ниже их. За то, что Ева безжалостно его дразнила. За то, что наказала его, когда он ее отверг и унизил. Потому что когда он ушел от нее в тот день, она поняла, что она хуже его во всех смыслах.

Ева сложила руки на груди:

— Разве ты не жалок? Ты намерен купить дом, где когда-то работал твой отец, а затем продемонстрировать всем хозяйку этого дома в качестве своего трофея.