class="p1">— Я не более жалок, чем ты была в тот момент, когда попыталась меня соблазнить. Щеки Евы вспыхнули.

— Мне было скучно.

— Ты хотела меня, и ты по-прежнему меня хочешь.

Его слова потрясли ее, потому что он сказал правду.

— Не будь смешным. — Испугавшись, что он ее разоблачит, она сказала: — У меня нет времени на пустую болтовню. Мне нужно продолжать работать.

Как долго она здесь пробыла? Ей казалось, что прошла целая вечность.

— Подумай над моим предложением. Я уезжаю завтра в обед. Надеюсь, тебе хватит времени, чтобы понять, что мое предложение — это твой единственный шанс.

Ничего не сказав, Ева повернулась и направилась к выходу.

— Ты ничего не забыла? — донеслось ей вслед.

Она остановилась, обернулась и увидела на его лице еле заметную улыбку.

— Ты сам приготовишь постель ко сну, — сказала она и вышла в коридор.

Ее сердце бешено колотилось. Как могла она позволить этому человеку вывести ее из душевного равновесия? Впрочем, ему всегда это удавалось. В тот момент, когда он впервые встретился с ней взглядом много лет назад, у нее возникло такое чувство, будто он заглянул вглубь ее души. Туда, где она спрятала свои самые нежные чувства, боясь, что ее мать их растопчет.

Хотя она прекрасно понимала, что заслужила это своим поведением, ее задевало отношение Видаля к ней. Она словно надеялась, что он сможет разглядеть за фасадом ледяного высокомерия ранимую девушку. Одинокую и потерянную. Полную желаний, которые сбивали ее с толку.

Схватившись за тележку, Ева продолжила ее толкать дальше по коридору. Она ни за что не примет шокирующее предложение Видаля. Она не смогла бы находиться рядом с ним два месяца, потому что он заставляет ее чувствовать себя уязвимой и пробуждает в ней желания, которые никуда не исчезли с годами.

Ей нужно убежать от прошлого, а не вернуться к нему.

Глава 3

Несмотря на все попытки заверить себя в том, что прошлое осталось в прошлом, Ева долго не могла сомкнуть глаз из-за нахлынувших на нее воспоминаний. Она вспомнила обо всех своих стычках с Видалем. Одни были безобидными, после других, напротив, остался неприятный осадок. Особенно тяжело ей было вспоминать тот инцидент, когда он готовился к экзамену, лежа на лужайке в одних шортах, а Ева пришла к нему с запиской от своей матери.

— Мама говорит, что ты не должен здесь валяться, словно какой-то бродяга, — произнесла она формальным тоном, стараясь не глазеть на его мускулистый торс. — Это не твой дом, и ты не можешь делать здесь все, что тебе вздумается.

— А ты сама что можешь сказать по этому поводу, Ева? — спросил он, подняв на нее глаза. — В твоей голове есть хоть одна собственная мысль?

Щеки Евы вспыхнули от смущения. Она понимала, что он намекал на безграничное влияние ее матери на нее.

— Как насчет твоей матери? — выпалила она. — Она бросила вас с отцом, потому что вам было нечего ей предложить?

Видаль так резко вскочил, что Ева попятилась назад. Его лицо было бледным, глаза сверкали от ярости. Она никогда не видела его таким разгневанным.

— Больше никогда не упоминай мою мать!

Чтобы он не понял, что ему удалось ее напугать, Ева небрежно пожала плечами:

— Мой отец тоже от нас ушел. Что в этом такого?

— Моя мать нас не бросала, — процедил сквозь зубы Видаль. — Она умерла.

Затем он собрал свои книги и конспекты и ушел. После этого инцидента Ева больше никогда не видела, чтобы он занимался на улице.

Ева ударила кулаком подушку и перевернулась на бок. Когда ей наконец удалось уснуть, ее сны были не менее мучительными, чем воспоминания. Проснувшись утром от звонка будильника, она поняла, что возврат к прошлому — это ее единственный шанс обрести желанную свободу.

Стоя у окна, Видаль смотрел на спящий Мадрид, над которым забрезжили золотисто-розовые лучи рассвета, и с грустью думал о своих родителях, которые умерли преждевременно, не успев насладиться плодами его труда.

Он часто думал о том, какой дом купил бы для них. Как они смогли бы наслаждаться там легкой беззаботной жизнью после долгих лет тяжелого труда.

Мать Видаля была портнихой, и стук швейной машинки был одним из самых ранних его воспоминаний. Этот стук, который продолжался день и ночь, успокаивал его. Он прекратился только после ее смерти, которая все изменила.

Отец Видаля искал высокооплачиваемую работу, потому что пообещал жене, что сделает все от него зависящее, чтобы их сын учился в хорошей школе. Она знала, что у их сына уникальные математические способности.

Видаль до сих пор не купил себе дом в родном городе, потому что все равно не смог бы там жить без своих родителей. Они очень любили друг друга и своего сына.

В юности Видаль надеялся, что однажды встретит такую же добрую, преданную и бескорыстную женщину, как его мать. С годами он перестал быть наивным идеалистом и понял, что таких женщин не существует, но, вопреки всему, продолжал надеяться, что когда-нибудь найдет настоящую любовь.

«Почему ты приехал к Еве Флорес?» — услышал он свой внутренний голос.

Потому, что Ева Флорес была тем самым человеком, который познакомил его с цинизмом. Возможно, она станет тем человеком, который поможет ему избавиться от цинизма.

Когда они только познакомились, он увидел сходство между ними. Он потерял мать, а ее отец ушел из семьи. У них обоих не было ни братьев, ни сестер. Видаль думал, что они с Евой могли бы стать друзьями, но, всякий раз, когда он пытался наладить с ней контакт, Ева говорила или делала что-то, чтобы напомнить ему о его месте.

Даже его значительные успехи в области технологических разработок, которых он достиг по окончании университета, не произвели на Еву никакого впечатления. Унизительнее всего ему было вспоминать о том, что, даже когда ему больше не нужно было помогать отцу в каникулы, он хотел вернуться во дворец и увидеть Еву. Вопреки своей воле он был очарован ею.

Ему было интересно узнать, изменилась ли Ева за прошедшие годы. Он обнаружил, что она осталась прежней. Разве что стала более женственной.

Ее ледяное высокомерие никуда не делось. Остатки сочувствия, которое он когда-то испытывал к ней, улетучились. Она получила множество привилегий при рождении, но вместо того, чтобы использовать их с выгодой для себя, работала горничной в отеле.

Она была слишком гордой и не хотела, чтобы кто-то из ее круга увидел, как сильно она нуждается. Несомненно, когда