– А он?

– А граф непоколебим в своем решении. Вот сейчас его внимания добивается баронесса Милбит.

В разговор вмешалась еще одна девушка:

– Вряд ли у нее это получится. Вы видели молодую графиню?

– Да, графиня Крайзстоун молода и не дурна собой. Если только сам граф не остынет к жене со временем, баронесса опять останется с носом.

Девушки дружно захихикали, радуясь своему остроумию, и вернулись в дом.

Саманта потеряла дар речи. Только что обсуждали ее и ее мужа. Оказывается, он пользуется популярностью у дам различного положения. На него даже открыта охота.

От этих мыслей ее оторвал знакомый голос:

– Я так и знал, что найду тебя здесь. Ты всегда любила прятаться в кустах и деревьях.

– Стивен, не думала, что ты помнишь!

– Я много чего помню про тебя, стрекоза, – проговорил кузен, приближаясь к Саманте.

– Так меня называл только ты, – окунувшись в воспоминания, проговорила она. – А еще я вечно за тобой бегала, и ты считал меня назойливой девчонкой.

– Не может такого быть, – театрально хватаясь за сердце, проговорил Стивен.

– Ты все дурачишься и шутишь. – И более серьезно проговорила: – А ты приехал надолго?

– Думал, надолго, но я опоздал, – серьезно произнес кузен, беря ее за руку. – Я опоздал всего на месяц.

– Стивен, о чем ты? – спросила графиня, забирая свою руку из его рук и поворачиваясь к нему спиной.

– Ты любишь мужа?

– Ты нетактичен!

– Прости, не удержался.

– Мне пора в зал, наверное, графиня заждалась.

И, оборачиваясь к Стивену, посмотрела ему в глаза:

– У тебя были годы. Но ты опоздал на один месяц.

Девушка покинула террасу.

Долгими ночами в детстве она мечтала о тайных встречах и невинных поцелуях со своим кузеном. Представляла его своим героем и спасителем во всевозможных приключениях. Она боролась за внимание с его стороны, но семь лет разницы в возрасте тогда были очень не кстати. Стивен уже тогда пользовался большим вниманием у дам и молодых девушек. На нее он смотрел, как на ребенка. Но мечтать – не запретишь, особенно молодым особам с бурной фантазией.

Сегодня, оставляя кузена одного на террасе, она не испытала грусти или сожаления.

Остаток вечера Саманта провела в обществе свекрови и череде кавалеров, которые сменяли один другого в веренице танцев.

Мужа она больше не видела на этом балу. Домой они приехали врозь.

После бала дни пошли своим чередом.

Для новой графини жизнь забурлила активнее. Потоки гостей, чаепитий, походы по магазинам. Особенно много времени приходилось проводить у модистки Моли. Бесконечное снятие мерок, подбор фасонов и тканей.

Саманта и сама не догадывалась, что в роли графини ей понадобится такое большое количество нарядов. Но время, проведенное в обществе свекрови и неугомонной мисс Моли, компенсировало все тяготы утомительных примерок.

Очаровашка Моли, как она сама любила себя называть, была очень жизнерадостной и живой женщиной неопределенного возраста. И она по праву считалась богиней в области стиля и покроя. Ее зоркий взгляд подмечал все прелести и недостатки в фигуре, о коих она никогда не умалчивала. И никто в здравом уме на нее не обижался, потому что она предлагала решение всех трудностей.

– Графиня, вы на удивление гармонично сложены. Правда, веса в вас маловато, но мужчины таких любят. Говорят, граф от вас без ума, – искренне произнесла мисс Моли.

– И кто говорит?

– Та тут разве всех припомнишь, но последние разговоры только о вас.

– Они очень хорошо смотрятся вместе, – поддержала разговор свекровь, – моему сыну повезло с красавицей-женой.

Похоже, их фиктивный брак на людях выглядит как настоящий. Саманте от этого открытия стало даже смешно. Она заулыбалась своим мыслям.

Ее улыбку каждый трактовал по-своему.

– У меня для вас есть отличный пеньюар. Граф не устоит перед такой красотой, я вам гарантирую, – заулыбалась мисс Моли, подмигивая Кларисе.

От увиденного пеньюара Саманта не смогла отказаться, хотя и понимала, что покупает его не для графа.

Но самым любимым времяпрепровождением графини было находиться в конюшне и на ипподроме, присматривая новых лошадей. Она стала воплощать в жизнь свою идею по разведению племенных лошадей. Это хлопотно и дорого, но прибыльно. Тем более граф сдержал свое слово и выделил ей через своего поверенного мистера Рубена приличную сумму денег на осуществление своих планов. Здесь она чувствовала себя как дома.

Так и текли дни молодой графини.

С графом они виделись редко и только мельком. Большую часть времени он проводил в своей конторе, расположенной ближе к порту. Работы всегда было много, а теперь тем более.

Как бы ни силился граф полностью погрузиться в работу, у него не очень получалось.

Его мысли витали вокруг жены. Он не мог не признавать, что его тянет к ней. И с каждым днем все сильнее. Буквально ловил каждое ее слово. Каждая улыбка согревала его сердце. Ему приходилось заставлять себя быть на расстоянии, не думать о ней.

Алекс стал реже появляться дома. Уходил рано, приходил за полночь. Днем загружал себя работой, а вечерами засиживался в клубе. И при первой удобной возможности решил лично посетить шахту мистера Шарпа.

Мистер Шарп считал, что проблема его банкротства – в некачественном угле и отсутствии рынка сбыта такого угля. Да еще пришлось закрыть несколько северных стволов из-за отсутствия угля в них. А это привело к большим затратам впустую.

Но, по мнению Алекса, проблема могла еще быть и в полном доверии управляющему. Поэтому он и поехал на шахту без предупреждения.

Интуиция его не подвела.

Приехав на шахту, он удачно застал забастовку шахтеров. Рабочие были одеты в старые и очень грязные одежды. Их лица перемазаны угольной пылью. Запах нищеты витал вокруг. Но наиболее запоминающимися были взгляды мужчин. В них читались гнев и отчаянье. Кто-то возмущался и активно жестикулировал руками, а кто-то, понурив голову, просто молчал.

Во всем этом хаосе было трудно разобрать суть забастовки. Но граф догадывался, в чем причина. Пройдя мимо толпы негодующих рабочих, он сразу поднялся в контору управляющего Бредли Рампа.

Первое впечатление было не из приятных. Рамп был невысокого роста, худощавый, одетый в грязную мешковатую одежду. Бриться он явно не любил, а вот употреблять алкоголь – даже очень. Подтверждением тому было заплывшее лицо и хронический запах перегара. Но самое неприятное, что было в нем, – это его поросячьи черненькие глазки.