— Я ломаю голову, под каким бы предлогом намотправиться из Материона на достаточно долгий срок, чтобы вернуть Беллиом, нопока у меня есть только одна идея, которую не раскусит разве что ребенок. АЭлана неглупа, и ты это знаешь.

— Что верно, то верно.

— Афраэль не сказала ничего толком, но у меня сильноечувство, что она хочет, чтобы мы отплыли с Эмбаном и Тиниеном, и я судорожноизобретаю предлоги, чтобы отложить их отплытие. Есть идеи?

— Попроси Оскайна помочь тебе, — пожал плечамиВэнион. — Он дипломат, и лгать для него так же естественно, как дышать.

— Хорошая идея, но я же не могу ему рассказать, куда изачем мы на самом деле отправляемся, не правда ли?

— А ты и не рассказывай. Только скажи ему, что тебенужен предлог, чтобы на некоторый срок покинуть город. Оскайн достаточно тертыйкалач, чтобы сразу распознать, что дело государственной важности.

— И почему я об этом не подумал?

— Возможно потому, что ты связан кучей клятв. Я знаю,что ты клялся говорить правду, но это совсем не значит, что от тебя требуетсяговорить всю правду. Кое о чем ты можешь умолчать. Умалчивать — очень важноеумение для магистра.

Спархок прищурился:

— Вижу, мне пора обратно в школу. Мне кажется, что явсю оставшуюся жизнь буду получать от тебя инструкции — и чувствовать себяполным недотепой.

— Для того и нужны друзья, Спархок.

— Ты ведь и не собираешься говорить мне этого, неправда ли? — Спархок прилагал все усилия, чтобы избавиться отобвинительной интонации в голосе.

— Нет, пока нет, — ответила принцесса Даная,поправляя кукольный чепчик на голове кошки. Мурр эта идея не нравилась, но онамужественно терпела все издевательства маленькой принцессы.

— И почему же? — спросил Спархок, бросившись водно из синих кресел, которыми были обставлены королевские покои.

— Потому что может случится так, что это окажетсяненужным. Отец, ты не найдешь Беллиом, пока я тебе этого не разрешу.

— Ты хочешь, чтобы мы плыли с Тиниеном и Эмбаном?

— Да.

— И далеко?

— Это не имеет значения. Я только хочу, чтобы Тиниенбыл с нами, когда мы отправимся в путь, вот и все.

— Так ты не считаешь, что мы должны плыть именно наэтом корабле?

— Нет, конечно. Я только хочу, чтобы Тиниен был с наминесколько дней. Мы отплывем в море на несколько лиг, а затем, если хочешь, парудней покружим. Мне все равно.

— Спасибо, — кисло пробормотал он.

— Не за что. — Она взяла на руки кошку. —Как, по-твоему, она смотрится в новом чепчике?

— Вполне.

Мурр одарила Спархока ненавидящим взглядом.

— Сейчас я не могу объяснить вам, в чем дело, вашепревосходительство, — говорил Спархок Оскайну в тот же день, когда онивстретились наедине в одном из коридоров. — Все, что я могу сказать, чтомне нужен предлог покинуть Материон с группой в восемь или девять моих друзейна неопределенное время — недель так на семь или около того. Необходимо убедитьмою жену, что это важно, но не настолько серьезно, чтобы она обо мнебеспокоилась, и что я должен плыть на одном корабле с Эмбаном и Тиниеном.

— Хорошо, — согласился Оскайн. — Ты хорошийактер, принц Спархок?

— Не думаю, чтобы кто-нибудь стал платить деньги за моюигру.

Оскайн пропустил эту фразу мимо ушей.

— Предлог нужен в первую очередь для того, чтобыуспокоить твою жену, не правда ли?

— Да.

— Тогда лучше всего будет, если она сама отправит тебякуда-нибудь. Я попробую убедить ее послать тебя в некую поездку, и ты сможешьотправиться по своим делам.

— Мне будет интересно посмотреть, как ты будешьубеждать Элану.

— Доверься мне, дружище. Доверься мне.

— Тэга? — недоверчиво переспросил Сарабиан усвоего министра иностранных дел. — Единственное суеверие на острове Тэгазаключается в том, что считается дурной приметой не поднимать каждый год ценуна раковины.

— Раньше они никогда не сообщали нам этого, так какбоялись, что мы сочтем их глупцами, ваше величество, — отозвался Оскайн.Он чувствовал себя стесненно в голубом дублете и чулках, которые Сарабианприказал ему носить. Он не знал, куда девать руки, и был очень недоволен своимикостлявыми ногами. — Слово «глупец» должно очень сильно ранить душукаждого тэганца. Они ведь скучнейшие люди в мире.

— Знаю. Гахенас, моя тэганская жена, может заставитьменя уснуть почти мгновенно — даже когда мы… — Сарабиан быстро поднял глаза наЭлану и тут же отвел их.

— Тэганцы превратили занудство в этакую разновидностьискусства, ваше величество, — согласился Оскайн. — Есть один старыйтэганский миф о том, что устричные отмели посещаются русалками. Они якобы едятустриц вместе с раковинами, и это действительно расстраивает тэганцев. Онитакже похищают тэганских ныряльщиков, которые тонут во время… гм… обменалюбезностями.

— Русалка — это наполовину девушка, наполовинурыба? — поинтересовался Улаф.

— Так говорят легенды, — ответил Оскайн.

— И нижняя половина у нее рыбья?

— Я слышал, что так.

— Но как?.. — Улаф тоже быстро взглянул на Элану иотвел глаза.

— Что — «как», сэр Улаф? — невиннопоинтересовалась Элана.

— Это, кгхм, не особенно важно, ваше величество, —ответил он, деликатно покашливая.

— Я бы даже не вспомнил этот абсурдный миф, —сказал Оскайн Сарабиану и Элане, — если бы он не помог мне пролить свет нанекоторые недавние события. Параллели между вампирами в Арджуне, сияющимиЮжного Атана и оборотнями, вурдалаками и ограми в других провинциях Империивесьма замечательны, не правда ли? Мне кажется, что, если отправиться на Тэгу ирасспросить хорошенько тамошних жителей, можно услышать историю прокакого-нибудь доисторического ныряльщика, женившегося на русалке. И этотгосподин со своей хвостатой супругой, естественно, поведет своих устриц войнойна Материон.

— Экая чушь, — пробормотал Сарабиан.