Только мы успели прыгнуть в канаву, как мимо нас стремглавпробежали двое мужчин и скрылись в роще, а еще через секунду из рощи выбежалоуже четверо: двое удирали со всех ног, а двое других преследовали их.

Мы лежали ни живы ни мертвы и прислушивались, что будетдальше; но ничего не было слышно, кроме стука наших сердец. Мы думали о томстрашном, что лежит там, под платанами; и мне все казалось, что где-то рядом снами привидение, так что меня холодный пот прошибал.

За деревьями взошла луна, огромная, круглая и яркая, похожаяна лицо, выглядывающее из-за тюремной решетки. Кругом появились черные тени ибелые пятна, которые перемещались, повеял ночной ветерок, и стало до жути тихо,словно на кладбище. И вдруг Том прошептал:

– Смотри, что это?

– Перестань, – говорю я ему, – нельзя так пугать людей. Я ибез того чуть не умираю от страха.

– Смотри сюда, говорю тебе! Там, между платанами, что-товиднеется.

– Перестань, Том!

– Оно ужасно высокое!

– Господи, спаси нас!

– Помолчи! Оно идет сюда! Том был так взволнован, что у негодух захватывало.

Тут я уже не выдержал – я должен был взглянуть. Теперь мыоба стояли на коленях, приподнявшись над перекладиной изгороди, и смотрели неотрываясь, а душа у нас ушла в пятки. Оно двигалось по направлению к нам,сначала оно еще было в тени деревьев, и мы не могли рассмотреть его какследует, потом оно приблизилось и вступило в полосу лунного света – и тут мыоба нырнули в нашу канаву: это был дух Джека Данлепа! В этом мы не сомневались.

Минуту или две мы не могли пошевелиться. За это времяпривидение исчезло. Тогда мы начали шептаться.

Том заговорил первым:

– Обычно они всегда туманны и расплывчаты, как будто сделаныиз дыма, а это привидение совсем не такое.

– Да уж, – говорю я, – я совершенно ясно видел очки ибакенбарды.

– Да и все на нем яркое, словно на нем праздничный костюм –клетчатые брюки, зеленые с черным…

– И вельветовый жилет в красную и желтую клетку…

– А на брюках у него кожаные штрипки, и одна болтается…

– А шляпа!..

– Да уж, странная шляпа для привидения! Понимаете, дело втом, что такие шляпы – черные, с твердыми полями и высоким круглым верхом,похожие на сахарную голову, – только в этом году вошли в моду.

– Ты не заметил, Гек, волосы у него остались прежними?

– Нет… Сначала мне показалось, что такие же, а потом вроденет.

– Я тоже не заметил. А вот саквояж с ним был, это я видел.

– И я. Слушай, Том, а разве саквояж может стать привидением?

– Ну вот! На твоем месте, Гек Финн, я не проявлял бы такогоневежества. Все, что есть у привидения, тоже становится привидением. Они же,как и все, должны иметь свои вещи. Ты же сам видел, что вся его одежда тожестала привидением, а чем саквояж от нее отличается? Конечно, он тоже сталпривидением. Это было справедливо. Мне нечего было возражать. В это время мимонас прошли Билл Уиверс со своим братом Джеком, и мы услышали, как Джек сказал:

– Как ты думаешь, что он тащил?

– Откуда я знаю, что-то тяжелое.

– Да уж, он весь согнулся. Наверное, какой-нибудь негрстащил кукурузу у проповедника Сайласа.

– Наверное. Потому я и не скажу, что видел его.

– И я тоже. Они рассмеялись и прошли дальше. Нам стало ясно,насколько хуже относились теперь здесь к дяде Сайласу. Уиверсы никогда в жизнине позволили бы негру безнаказанно украсть кукурузу у кого-нибудь другого.

Вскоре мы услышали еще голоса и смех, какие-то людиприближались к нам. Оказалось, что это Лем Биб и Джим Лейн. Джим Лейн говорил:

– Кто? Юпитер Данлеп?

– Ну да.

– Ну, не знаю. Наверное, там. Я видел его с час назад, какраз перед заходом солнца. Он копал там что-то вместе с проповедником. Онсказал, что вряд ли пойдет с нами сегодня, но если мы хотим, то сможем взятьего собаку.

– Небось устал, бедняга!

– Да уж, работает он прилежно, ничего не скажешь!

– Еще бы! Лем и Джим хихикнули и пошли дальше. Том предложилвылезти и пойти за ними, так как нам с ними по пути, а встретить опятьпривидение и оказаться с ним наедине нам совсем не хотелось. Так мы и сделали иблагополучно добрались до дома.

Это было второе сентября, суббота. Никогда не забуду этогодня. Скоро вы сами поймете почему.

Так мы тащились вслед за Джимом и Лемом, пока не добралисьдо заднего перелаза, где стояла хижина, в которой был заперт наш негр Джим, когдамы его освобождали. Тут нас окружили собаки, прыгая и приветствуя лаем, в домегорел свет, так что мы уже перестали бояться и собирались перелезть во двор,как вдруг Том говорит мне:

– Подожди, присядь-ка на минутку.

– Что такое? – спрашиваю я.

– Есть дело, и серьезное, – говорит он. – Ты, конечно,думаешь, что мы немедленно побежим рассказывать родным о том, кто лежит убитыйтам, под платанами, о мошенниках, которые убили его, о брильянтах, которые ониутащили с трупа, – что мы выложим всю эту историю и о нас пойдет слава, будтомы больше всех знаем об этом деле?

– Ну еще бы! Ты не был бы Томом Сойером, если бы упустилтакой случай. Уж я-то знаю, что когда ты примешься рассказывать, то разукрасишьвсе как надо.

– А что ты скажешь, – совершенно спокойно заявляет он мне, –если я сообщу тебе, что не собираюсь ничего рассказывать?

Я был поражен, услышав от него такие слова.

– Скажу, что это чепуха. Ты ведь шутишь, Том Сойер?

– Так вот, ты сейчас сам увидишь. Скажи мне, привидение былобосое?

– Нет. Ну и что из этого?

– Подожди, подожди, сейчас поймешь. Были на нем сапоги?

– Конечно, я ясно видел их.

– Ты можешь поклясться, что видел их?

– Конечно.

– Ну и я могу. А понимаешь ли ты, что это значит?

– Ничего не понимаю. Что это значит?