Оно сидело, задумавшись, на бревне на лужайке. Я попыталсяувести Тома, но он не хотел, а сам я не мог пошевелиться. Том стал объяснятьмне, что второго случая увидеть это привидение у нас не будет и что он решилкак следует насмотреться на него, хотя бы ему угрожала смерть. Мне ничего неоставалось делать, как тоже смотреть, хотя меня от этого било как в лихорадке.Том не мог молчать; но он говорил все-таки шепотом.

– Бедный Джеки, – бормотал он, – он успел переодеться, каксобирался. Теперь ты можешь увидеть то, в чем мы не были уверены, – его волосы.Они не такие длинные, как были, он постриг их покороче, как я и говорил. Гек, яникогда в жизни не видел ничего более естественного, чем это привидение.

– И я не видел, – согласился я. – Я его где хочешь узнаю.

– И я узнаю. Оно выглядит совсем взаправдашним человеком,совершенно таким же, как до смерти.

Так мы продолжали глазеть, пока Том не сказал:

– Гек, а знаешь, это привидение какое-то странное. Днем-тоему ходить не положено.

– А ведь и правда, Том! Я никогда не слышал, чтобы ониходили днем.

– Вот именно, сэр! Мало того, что они появляются только поночам, – они не могут появиться, пока часы не пробьют двенадцать. А с этимпривидением что-то не в порядке, помяни мои слова. Я уверен, что оно не имеетправа появляться днем. И до чего же естественно оно выглядит! Слушай, Джек ведьсобирался изображать из себя глухонемого, чтобы соседи не узнали его по голосу.Как ты думаешь, если мы окликнем его – оно отзовется?

– Бог с тобой, Том, что ты говоришь! Я тут же умру, если тыокликнешь его.

– Да успокойся, я не собираюсь окликать его. Смотри, смотри,Гек, оно чешет голову! Ты видишь?

– Вижу, ну и что из этого?

– Как что! Зачем привидению чесать голову? Там же нечемучесаться: у привидения голова из тумана или чего-то вроде этого. Она не можетчесаться! Туман не может чесаться, это каждому дураку ясно.

– Послушай, Том, если оно не должно чесаться и не можетчесаться, так чего ради оно лезет рукой в затылок?

А может быть, это просто привычка?

– Нет, сэр, я этого не думаю. Не нравится мне, как ведетсебя это привидение. У меня сильное подозрение, что оно не настоящее. Это также точно, как то, что я сижу здесь. Потому что, если оно… Гек!

– Ну, что еще?

– Гек, ведь кустов сквозь него не видно!

– А ведь правда, Том. Оно плотное, как корова. Я начинаюдумать…

– Гек, оно откусило кусок табака! Пусть меня сожрут черти,но привидения не жуют табак – им нечем жевать! Гек!

– Ну, что?

– Гек, это не привидение. Это Джек Данлеп собственнойперсоной.

– Да ты рехнулся! – воскликнул я.

– Скажи мне, Гек Финн, нашли мы труп в платановой роще?

– Нет.

– Или хоть какие-нибудь следы трупа?

– Нет.

– Вот тебе и отгадка. Там никогда и не было никакого трупа.

– Подожди, Том, но ведь мы слышали…

– Да, мы слышали крики. Но разве это доказывает, что кого-тоубили? Конечно, нет. Мы видели четырех бегущих мужчин, потом мы увидели его ирешили, что это привидение. А он был таким же привидением, как мы с тобой. Этобыл не кто иной, как сам Джек Данлеп. И сейчас это Джек Данлеп. Он как исобирался, остриг себе волосы и притворяется, что он здесь никого не знает,точно так, как он и говорил. Привидение! Это он-то привидение? Да он здоров какбык!

Тут я все понял и сообразил, что мы слишком много сами насочиняли.Я очень обрадовался, что Джек жив, и Том тоже обрадовался. Мы сталираздумывать, что предпочтет Джек – чтобы мы делали вид, что никогда его преждене видели, или наоборот? И Том сказал, что, пожалуй, самое правильное спроситьсамого Джека, и пошел к нему. Я все-таки держался позади, потому что кто егознает, а может, это все-таки привидение. Том подошел к Джеку и сказал:

– Мы с Геком ужасно рады видеть вас, и вам нечего бояться,что мы проболтаемся. Если вы считаете, что вам безопаснее, чтобы мы, встречаявас, делали вид, что не знаем вас, только скажите, и вы увидите, что можете нанас положиться. Мы лучше дадим отрубить себе руку, чем подвергнем вас хотькакой-нибудь опасности.

В первый момент он посмотрел на нас с удивлением и, пожалуй,без всякого удовольствия, но по мере того как Том говорил, лицо его становилосьдобрее, а когда Том кончил, он улыбнулся нам, закивал головой, стал делатькакие-то знаки руками и замычал «гу-у-у-гу-у-у», как делают глухонемые.

В эту минуту мы увидели Стива Никерсона с женой и детьми, –они живут по ту сторону поля. И Том сказал:

– Вы отлично делаете это, я просто никогда в жизни не видел,чтобы кто-нибудь делал это лучше. Так и надо, притворяйтесь и при нас, для васэто будет практика, и вы не наделаете ошибок. Мы будем держаться подальше иделать вид, что не знаем вас, но в любое время, когда вам потребуется нашапомощь, дайте нам только знать.

Потом мы пошли, как будто гуляя, навстречу Никерсонам; ну иони, конечно, принялись расспрашивать, что это за человек, и откуда он, и какего зовут, баптист он или методист, и за какую он партию – за демократов иливигов, и сколько времени он здесь пробудет, – в общем, все те вопросы, которыезадают обычно люди, когда появляется новый человек. Собаки, впрочем, делают тоже самое. Том сказал, что это глухонемой и он только мычит и размахиваетруками, так что понять ничего нельзя. Никерсоны тут же подошли к глухонемому ипринялись подшучивать над ним, а мы с тревогой следили за этим. Том сказал, чтоДжек не сразу привыкнет вести себя как глухонемой и того гляди заговоритпрежде, чем успеет сообразить, что делать. Наконец мы убедились, что Джек ведетсебя совершенно правильно и отлично делает руками всякие знаки, и отправились вшколу, которая находилась милях в трех отсюда, с тем чтобы попасть к перерывумежду уроками.

Я был так огорчен тем, что Джек не рассказал о схватке вплатановой роще и о том, как его чуть не убили, что у меня даже настроениеиспортилось; да и Том чувствовал себя так же, но он сказал, что если бы мы былина месте Джека, то мы тоже были бы осторожны и помалкивали, чтобы не попасться.