царской? Ведь не было тебя. Батюшка-царь, кто ж это такой? — сказал до боли знакомый голос.

— Это приятель Антон Семеныча Шпака, — ответили ему еще более знакомо.

— Ой, дурак…

После этого телевизор зашипел, заменяя красочную картинку черно-белой кашей. Порыв ветра слегка погнул гигантскую антенну, висящую на стене дома. Она была не стандартной. Самодельной. Пиратской…

Мы бы смогли заметить, как старичок в серой рубашке и коричневой вязаной жилетке подошел и аккуратно стукнул по телевизору ладонью, тщательно выбирая определенное место. Поняв, что кина больше не будет, он уселся в свое любимое кресло напротив прибора. Старик еще раз оглянул комнату, проверяя каждый уголок. Он готовился к приезду племянника с друзьями: для него это было отдельное и самое главное событие в году. Он ждал его как никто во всей вселенной, и праздник наступал для него не когда били межгалактические куранты, а когда в дверь весело стучали, напевая песенку.

Именно поэтому все помещение было украшено в лучшем виде. А елка… Где елку нынче достать на такой планете? Эх дед, ах дед! Под ней уже лежали аккуратно упакованные подарки. Гирлянда медленно переливалась бело-желтым цветом, уходя от елки нитью по всей стене. На том самом телевизоре уже стояла красно-белая шапочка. А стол был засервирован по высшему разряду: селедка под шубой, оливье, картошечка с травами, поблескивающая от масла.

Только вот одно. Шел уже восьмой час вечера, а их так и не было… Дедушка понимал, что однажды они не прилетят, или прилетать уже будет не к кому. Однако он каждый год готовился и с нетерпением ждал встречи, не боясь пропустить скупую и счастливую мужскую слезу, когда увидит Шекки на пороге.

Дедушка потянулся в нагрудный кармашек и достал оттуда аккуратно свернутую записку. Развернув каждую складочку он начал тихо читать ее:

— Дорогой Дедушка Вильям…

В дверь постучали. Дед вскочил в меру своих возможностей, запыхтел, зашевелился. Он торопясь и кратко переставляя ноги в тапочках, потопал ко входу, сворачивая листочек обратно. В дверь снова постучали. С тихим «Щас-щас, ребятки» дедушка добежал до деревянной двери. Он пихнул листочек обратно в карман и пригладил свои несколько волосинок на голове, схватился за ручку и толкнул дверь. Однако никого не увидел… Тогда снизу донеслось хриплое и бойкое:

— Собирайся, Вильям, надо пацанов спасать.

Глава 7

*Б-У-У-У-М-М-М*

— На-а-а!

Раздался глухой звон полотна лопаты. Лулли упал лицом в снег, выронив свой пистолет. С его головы слетела шапка, оголяя кудри. За упавшим полицейским во тьме проявились двое.

— Туда его, Вилли! — кричал Хейтл подскакивая на снегу. — Рыжий-рыжий конопатый получил от дедушки лопатой! Ха-Ха-Ха!

Дедушка Вильям ударил по рычагу своим орудием, платформа с Лулли, растирающим затылок ладонью, резко поехала вниз.

— А я говорил он вернется, — зашептал Ке. — Сюжетная чуйка не подводит!

Шекки лишь странно посмотрел на него, после чего все отвлеклись на деда, который воткнул лопату в снег. Он появился словно Дед Мороз из неоткуда. На его лице расползлась улыбка.

— Ну что, оболтусы мои, добро пожаловать домой!

Он подошел к Шекки и протянул ему руку. После чего крепко приобнял, как самое ценное, что у него есть, похлопав по плечу. В его глазах можно было увидеть океан счастья и бурю радости, которая отражалась в глазах Шекки.

— Хейтл, который там час? — крикнул он назад.

— Уж как половина одиннадцатого, Вилли! — ответил ему искусственный интеллект.

— Ох ты! — удивился Вильям. — Нельзя пропускать обращение президента космической федерации! Давайте, ребятки, бегом домой!

Пятеро человек, а точнее четыре человека и один искусственный интеллект на базе человеческого сознания, бороздили сугробы. Хейтл включил навигационную карту, проектируемую из его корпуса. Ориентируясь по ней, они шли в сторону дома. Когда на горизонте завиднелся огонь гирлянд, которыми была украшена хижина, на душе каждого члена космо-пиратов отлегло, упал камень с души. Они добрались. Наконец-то.

***

Деревянная дверь отворилась. Шекки взглянул на механические часы, где часовая стрелка уже перевалила за одиннадцать, а минутная все ближе подбиралась к десятке. Каждый быстро разделся и принялся занимать свое место, суетясь, накладывая еду в тарелки. Вильям в своих новогодних тапочках подбежал к телевизору, нажал на красную кнопку. Прибор запукал, завизжал и выдал лишь шипение вперемешку с нечеткой картинкой.

— Ах, черт! Я и забыл! — раздосадовался старик. Все отвлеклись на него, пытаясь разобраться, что происходит.

— А ты стучал? — спросил Шекки.

— Ох-х, еще как, внучек…

— А бутылочкой пробовал? — Шеф достал из-под стола бутылку любимого виски. Откуда она там взялась? Даже не спрашивайте…

Часы тикали, отстукивая свою неумолимую дробь. Тик-так. Тик-так. Скорее всего глава федерации уже начал свое обращение, рассказывая, что этот год был тяжелым, что яйца на рынках планет подорожали, но мы решим проблему импортом из параллельных вселенных. Что следующий год будет обязательно лучше, что мы излечим все болезни и закончим все межгалактические войны…

Телевизор забарахлил, картинку начало мотать из стороны в сторону и через секунду появился он: в костюмчике, с бокалом шампанского на фоне планеты-елки. Все в комнате открыли рты, даже цифровой Хейтл издал звук отвалившейся челюсти. В окно постучали, после чего в нем показался Большой Ке. Он улыбчиво помахал, показав палец вверх.

Дед мигом прибавил громкости: ящик вместе с персоной в нем заговорил привычным голосом. Все взяли в руки бокалы.

— … С наступающим три тысячи двадцать четвертым годом!

Забили куранты. Шеф схватился за бутылку шампанского. В комнату вбежал Ке, смахивая со своего свитера снег. Пробка бахнула, улетев в потолок, Шеф засвистел.

— Этому уже не наливать! — закричал Вильям.

— Да ладно, дедуль, новый год же! — ответил ему Шекки.

Пробил пятый курант огромных часов размеров с планету.

— Давай-давай, не затормаживай, — кричал Хейтл, подсовывая свой бокал. Шеф на него странного посмотрел, но все же налил металлическому шарику праздничный алкоголь.

— Желание! Все загадали желание?! — в спешке пытаясь придумать свое, кричал Шекки.

— О-м-м-м-м-м-м-м… — Ке вдумчиво искал на полочках мозга свое пожелание на грядущий год.

— Одиннадцать! — считал