— Не убегай больше, — мягко попросил амаинт, как-то легко и совсем не оскорбительно, переходя сразу на ты. — Это опасно.

— Я не беспомощная, — ответила принцесса, не возражая, а скорее констатируя факт. — Меня можно называть Шарлинта или Лин. Без всяких высочеств.

— Я уверен, что ты не беспомощная, Лин, но все же не убегай. Ко мне тоже можно обращаться по имени. Без всяких «Ваше Амаирство».

Трейвент не давил, не требовал, не угрожал, просто просил. Может, поэтому бороться или спорить с ним совсем не хотелось.

— Не буду, — легко согласилась принцесса. — Но мне иногда нужно побыть одной. Придется найти какой-то компромисс.

Как она должна ужиться с ними тремя? С мягким Трейвентом, в обществе которого она чувствовала себя удивительно спокойно. С властным Равенелем, только от голоса которого волоски на теле становятся дыбом. С колючим Икреем, каждое слово которого больно цепляет что-то внутри. Как они вообще уживаются вместе подобными семьями? Может, можно спросить прямо? Ответит ли?

Пока Шарлинта набиралась решимости, задавать вопросы было уже поздно. Кавалькада всадников нагнала беглянку и ее сопровождающего. Впереди (впрочем, Лин и не сомневалась, что так будет) явно разозленный, с красными пятнами на щеках, Икрей и Равенель, холодно и цепко, без тени улыбки, рассматривающий ее.

— Жива, — тихо ответила на этот властный оценивающий взгляд Шарлинта, обращаясь к старшему амаиру. — А значит, магическую клятву нарушить не пыталась. Никуда не сбегала. Просто нужно было успокоиться. День выдался не простой, и еще явно не закончился.

Девушка не извинялась и не оправдывалась, еще и пообещала самой себе, что больше просить прощение ни за что не будет. Она ничего плохого не совершила. Амаинты втянули ее в эту странную игру по своей воле, пусть терпят такой, какая есть. Всю жизнь она притворяться все равно не сможет. Да и откуда Лин знать, какой именно амаинты хотят ее видеть. И правда ли то, что ей дают рассмотреть.

Трехипостасные дружно промолчали, только Трейвент тепло улыбнулся. Двинулись дальше. Шарлинта остро ощущала, что все недовольны ее выходкой. Охрана, потому что упустили, не уберегли, король за это по головке не погладит. Альбер, так как считал, что веллорийская принцесса не может позволять себе гонять верхом, как мальчишка, честь королевской семьи роняет. Только что там от этой чести после поступков принцев осталось. Советник, потому что она вела себя, как ребенок, хотя давно, по его мнению, вышла из детского возраста. И сама принцесса готова была с этим согласиться, могла бы сдержаться. Амаинты… Кто же их знает, этих трехипостаных, что там в их головах бродит.

Шарлинта замкнулась в себе и весь оставшийся путь молчала. Навалилась какая-то обреченная усталость, как будто утренняя прогулка у озера, еще ничем не омраченная, была давным-давно. Встрепенулась принцесса лишь тогда, когда они въехали в небольшой городок. Раньше она редко путешествовала по Веллории. Из дворца в летнюю резиденцию принцесс перемещали порталом. За пределы Чардифа Лин никогда не выезжала.

Городок попался чистенький, аккуратный, с замощенными камнями дорогами и ровными улочками. Тепло горячих источников Чардифа эту местность уже не согревало. Здесь хозяйничала яркая желто-красная осень. Пряный запах прелой листвы и созревших яблок дурманил голову.

За Аланом всадники отправились уже без Шарлинты. Принцессу, в сопровождении двух амаинтов, которых женихи так и не соизволили ей представить, и двух представителей королевской охраны оставили в местной таверне. Девушка успела умыться, переплести косу, выпить две кружки горячего отвара до возвращения амаиров. Охраняющие, ну или стерегущие, ее амаинты сели прямо напротив и не спускали глаз. Есть при таком пристальном внимании Шарлинта не могла, поэтому заказанный ей обед остался нетронутым. Уткнувшись в кружку с отваром, девушка мысленно еще раз перебирала все произошедшее сегодня. Выводы утешали мало. Она даже не была уверена, что женихи продемонстрировали ей свое, если можно так назвать, истинное лицо. Скорее всего, показали ровно столько, сколько хотели. Погрузившись в свои мысли, Лин пропустила возвращение женихов. Очнулась, лишь когда Равенель и Трейвент сели рядом на лавку, окружив девушку с двух сторон. Королевские охранники поклонились и исчезли в дверях таверны, и принцесса не сразу поняла, что братья и советник предпочли уехать не попрощавшись. Девушка осталась в компании шести трехипостасных.

— Ты так и не поела, Лин, — произнес Трейвент, привлекая к себе ее внимание. — Нам еще ехать несколько часов.

— Я не могу есть, когда нервничаю, — ответила Шарлинта, после того как девушка-подавальщица расставила тарелки перед мужчинами. — Я прогуляюсь пока.

Принцесса поднялась было с лавки, но тяжелая рука Равенеля, опустившаяся ей на плечо, заставила сесть снова.

— Я пленница? — тихо, стараясь не привлекать внимание немногочисленных посетителей таверны, спросила Шарлинта, с трудом сдерживая глухое раздражение.

Смотрела она исключительно в кружку с оставшимся отваром. Так было проще скрывать свои чувства.

— Одной небезопасно, — спокойно ответил Равенель. — Лучше поешь.

Шарлинта подняла глаза на старшего жениха и медленно, делая паузу после каждого слова, ледяным тоном тихо спросила:

— Мне небезопасно в Веллории? Мне, Шарлинте Дерхайт? Веллорийской принцессе с магическим даром?

Пальцы подрагивали от едва сдерживаемой ярости, и принцесса сжала ладони в кулаки. Равенель смотрел ей прямо в глаза. Холодная грозовая синь, будто подернутая корочкой льда. В такую точно не упадешь.

— Я не беспомощный младенец, — вновь заговорила принцесса, прерывая затянувшуюся паузу.

— Не младенец, — как-то легко согласился Равенель. — Хуже. От младенца проблем куда меньше.

Тяжелые неприятные слова проходили мимо, как будто не затрагивая.

— Я хочу прогуляться по улице перед поездкой, — тем же ледяным тоном продолжила Шарлинта, упрямо не отводя взгляда.

Равенель немного отодвинулся, позволяя девушке подняться.

— Амы Рихт, Финн и Джесс Фоллен, — представил он, наконец, девушке своих молчаливых спутников. — Ам Финн будет тебя сопровождать.

Последнее было сказано приказным тоном.

— Охранять или стеречь будет? — не удержалась от колкого вопроса Шарлинта и, не дожидаясь ответа, направилась к дверям.

— Папина дочка, — с явной насмешкой произнес ей в спину Икрей.

Правда, чего именно в его голосе было больше — осуждения или одобрения, понять девушка не смогла. Оборачиваться Лин не стала.

Уже на улице Шарлинта увидела, что гулять здесь особо негде. Из чистого упрямства раз пять обошла небольшой двор таверны, игнорируя остановившегося у крыльца амаинта. Потом отошла к льорху, уткнулась ему в шею и начала гладить ладонью по бархатистому носу. Серый тихо всхрапывал от ласки и беспокойно прял ушами.

Едва трехипостасные показались в дверях таверны, Шарлинта быстро села в седло, не позволяя никому на этот раз навязать свою помощь. Накинула капюшон плаща на голову. К вечеру заметно холодало. Первый час ехали молча. Принцесса мрачно и отстраненно смотрела строго на дорогу. Потом за ее спиной начали тихий разговор амы Фоллен, вскоре к ним присоединились Икрей и Трейвент. Только Равенель продолжал молча ехать впереди Серого, изредка оборачиваясь. Шарлинта не отводила взгляд, но синие глаза на ней больше не задерживались.