процессы.) В результате Анна приходит к абсурдной мысли, что отец хотел ее утопить.

53 Тем временем Анна немного подросла, и ее интерес к отцу принял специфический оттенок, с трудом поддающийся описанию. В языке нет слов, чтобы передать совершенно особую разновидность нежного любопытства, которое светилось в глазах ребенка.

54 Не случайно приблизительно тогда же дети придумали любопытную игру. Они назвали двух самых больших кукол «бабушками», отнесли их в «больницу» – сарай с инструментами – и оставили там на ночь. «Бабушка» в этой связи напоминает более раннего «старшего брата». Представляется весьма вероятным, что «бабушка» замещает мать. Таким образом, налицо желание избавиться от матери[15]. Этому намерению явно способствовал тот факт, что последняя снова дала Анне повод для неудовольствия.

55 Это произошло следующим образом: садовник засевал травой большой участок земли. Анна с удовольствием помогала ему в работе, по-видимому совершенно не догадываясь о глубоком значении этой игры. Приблизительно через две недели девочка с восторгом обнаружила первые ростки. Однажды она подошла к матери и спросила: «Как глаза врастают в голову?»

56 Мать сказала, что не знает. Но Анна не унималась. Ее интересовало, знает ли это Бог или папа, и почему Бог и папа знают все. Мать отослала ее к отцу – возможно, он сумеет объяснить, как появляются глаза. Несколько дней спустя семья собралась за чаем. Когда все разошлись, Анна подбежала к отцу, читавшему за столом газету, и спросила: «Скажи, как глаза врастают в голову?»

Отец: «Они не врастают в голову; они растут в ней с самого начала».

Анна: «То есть глаза не сажают туда?»

Отец: «Нет, они просто вырастают в голове, как нос».

Анна: «Рот и уши вырастают вот так? А волосы?»

Отец: «И волосы».

Анна: «Правда? Но мышата появляются на свет совсем голыми. Где были волосы раньше? Разве для них нет семечек?»

Отец: «Нет. Волосы вырастают из маленьких зернышек, похожих на семечки, но они уже находятся в коже. Никто их не сеет».

57 Отец попал в затруднительное положение. Он догадался, куда метит девочка, но не хотел разрушать столь дипломатично введенную теорию семян, перенятую от самой природы, только потому, что здесь она была неприложима. Кроме того, Анна говорила с необычайной серьезностью, требовавшей уважительного отношения.

58 «Но как же тогда Фриц попал в маму? – спросила Анна, явно разочарованная. – Кто его туда засунул? И кто засунул тебя в твою маму? Откуда вы появились?»

59 Из этого потока вопросов отец выбрал для ответа последний:

Отец: «Ты знаешь, что Фриц – мальчик; мальчики вырастают в мужчин, а девочки – в женщин. Только женщины могут иметь детей. А теперь подумай, откуда мог появиться Фриц?»

Анна (радостно смеясь и указывая на свои гениталии): «Он появился отсюда?»

Отец: «Конечно. Разве ты никогда не думала об этом?»

Анна (игнорируя вопрос): «Но как Фриц попал в маму? Его туда посадили? Семечком?»

60 От этого прямого вопроса отец уже не мог уклониться. Он объяснил, что мать подобна почве, а отец – садовнику; отец дает семя, оно растет в матери, и так появляется ребеночек. Анна слушала с величайшим вниманием. Этот ответ доставил ей необычайное удовлетворение; она тут же побежала к матери и сообщила: «Папа мне все рассказал, теперь я поняла». Но что именно она поняла, девочка не уточнила.

61 На следующий день новые знания были применены на практике. Анна подошла к матери и радостно воскликнула: «Только подумай, мама, папа сказал, что раньше Фриц был ангелом и что с неба его принес аист». «Я совершенно уверена, что твой отец не говорил ничего подобного», – удивилась мать. Ничего не ответив, Анна со смехом убежала.

62 Такова была ее месть. Судя по всему, мать не хотела или не могла рассказать, как глаза врастают в голову; она даже не знала, как в нее попал Фриц. Если так, ее без труда можно сбить с толку старой историей про аиста. Возможно, она верит в нее до сих пор.

* * *

63 Теперь девочка была удовлетворена: ее знания расширились, а трудная проблема разрешилась. Однако куда большим преимуществом было то обстоятельство, что она установила более близкие отношения с отцом, что, впрочем, ни в малейшей степени не ущемляло ее интеллектуальную независимость. Отцу, разумеется, было несколько не по себе: он выдал ребенку четырех с половиной лет секрет, который другие родители тщательно оберегают. Его беспокоила мысль о том, что Анна может сделать со своими знаниями. Вдруг она поведет себя нескромно и воспользуется ими в своих интересах? Она могла бы поучать своих подружек или радостно разыгрывать enfant terrible[16] с взрослыми. Но эти опасения оказались беспочвенными. Анна ни словом не обмолвилась об этом – ни тогда, ни когда-либо еще. Тайна исчезла; новых вопросов не возникало. Но все же бессознательное не теряло из виду загадку сотворения человека. Через несколько недель Анна рассказала следующий сон: она «была в саду. Несколько садовников делали пи-пи у деревьев, и папа тоже».

64 Сновидение напоминает о неотвеченном вопросе, зачем нужен отец.

65 Кроме того, приблизительно в это же время в дом пришел плотник, чтобы починить буфет; Анна стояла рядом и смотрела, как он строгает дерево. В ту ночь ей приснилось, будто плотник «обстругал» ее гениталии.

66 Сновидение можно истолковать так, будто Анна спрашивала себя: сработает ли это со мной? разве не нужно сделать что-то подобное тому, что делал плотник, чтобы все получилось? Такая гипотеза указывала на то, что в настоящий момент проблема особенно активна в бессознательном, ибо в ней оставалось нечто неясное. То, что это так, подтвердил следующий инцидент, который, однако, произошел лишь несколько месяцев спустя, когда Анна приближалась к своему пятому дню рождения. Постепенно интерес к этим вопросам начала проявлять и ее младшая сестра, Софи. Она была рядом, когда Анна получила соответствующие разъяснения, и даже сделала по этому поводу, как читатель, возможно, помнит, весьма разумное замечание. Но на самом деле это объяснение не было понято ею должным образом, что вскоре стало очевидным. Иногда Софи бывала необыкновенно ласкова с матерью и не отходила от ее юбки; иногда не слушалась и проявляла повышенную раздражительность. В один из таких дней она попыталась вытряхнуть младшего брата из коляски. Мать отругала ее, и девочка разразилась громким плачем. Внезапно, сквозь слезы, она сказала: «Я ничего не знаю о том, откуда берутся дети!» Ей дали то же объяснение, что и старшей сестре. Это, казалось, решило проблему, и на несколько месяцев воцарился мир. Потом снова наступили дни, когда Софи капризничала и пребывала в дурном настроении. Однажды, совершенно неожиданно, она обратилась к матери с вопросом: «Фриц действительно был у тебя внутри?»

Мать: «Да».

Софи: «И ты его выдавила?»

Мать: «Да».

Анна (вклиниваясь в разговор): «Но он был там, внизу?»

67 Здесь Анна употребила детский термин, который используется как для гениталий, так и для заднего прохода.

Софи: «И он вывалился?»

68 Слово «вывалился» – отсылка к столь захватывающему и интересному для детей механизму, посредством которого экскременты попадают в унитаз.

Анна: «Или тебя им стошнило?»

69 Накануне вечером Анне было нехорошо из-за легкого расстройства желудка.

70 После паузы в несколько месяцев Софи внезапно спохватилась и теперь хотела еще раз убедиться в правдивости ранее предложенной версии. Это стремление, по-видимому, указывает на сомнения относительно объяснения, данного матерью. Судя по содержанию вопросов, сомнения возникли из-за того, что процесс рождения не был объяснен надлежащим образом. «Выдавливать» – слово, которое дети иногда используют для обозначения акта дефекации. Это говорит о том, в каком направлении будет развиваться теория и у Софи. Следующий вопрос – «И он вывалился?» – выдает настолько полное отождествление младшего брата с экскрементами, что оно граничит с абсурдом. Анна, в свою очередь, высказывает странное предположение, не появился ли Фриц в процессе рвоты. Собственная рвота накануне произвела на нее глубочайшее впечатление. Последний раз ее тошнило в раннем детстве. Рвота – один