Ей не спалось в большой кровати под пологом. Последнее времяона почему-то вообще с трудом засыпала. Но решительно не хотела пользоватьсяснотворным, предписанным ей доктором Грейнджером. Эти снадобья, по ее мнению,предназначались для людей слабых, для тех неженок, которым не под силу терпетьболь нарывающего пальца или нытье зуба либо одолеть скуку бессонной ночи.

Порой она вставала и бесшумно обходила дом. Водворяла наместо книжку, трогала какую-нибудь безделушку, переставляла вазу с цветами, аиногда садилась написать письмо, а то и два. В такие ночные часы онабодрствовала вместе со своим домом. Ее не раздражали эти ночные бдения. Даженапротив. Ей казалось, будто рядом с ней ее сестры Арабелла, Матильда и Агнес,ее брат Томас, славный малый, каким он был, пока та женщина не окрутила его! Исам генерал Чарлз Лейвертон Аранделл – домашний тиран с очаровательнымиманерами, который покрикивал на своих дочерей и грубо с ними обращался, нокоторым тем не менее они гордились, поскольку он участвовал в подавленииИндийского мятежа[5] и вообще объездил множество стран. Ну что тут поделаешь,если иногда он был «не совсем в себе», как выражались его дочери?

Мысли ее снова вернулись к жениху племянницы, и миссАранделл подумала: «Наверное, вообще не пьет. Тоже мне мужчина: весь вечер заужином потягивал ячменный отвар! Ячменный отвар! А я открыла сохранившийся, ещепапин, портвейн».

Зато Чарлз отдал портвейну должное. О, если бы Чарлзу можнобыло доверять. Если бы только не знать, что с ним…

Она сбилась с мысли… И стала перебирать события минувшихвыходных.

Все почему-то казалось зловещим и будило дурныепредчувствия…

Она попыталась отогнать беспокойные мысли. Но тщетно.

Мисс Аранделл приподнялась на локте и при свете ночника,который всегда горел в блюдечке на ночном столике, посмотрела, сколько сейчасвремени.

Час ночи, а ей совершенно не хотелось спать.

Она встала, надела домашние туфли и теплый халат и решиласпуститься вниз и проверить книги расходов, чтобы наутро расплатиться по всемзадолженностям.

Легкой тенью она выскользнула из спальни и двинулась впередпо коридору, освещенному маленькой электрической лампочкой, которой дозволялосьгореть всю ночь.

Дойдя до площадки, она протянула руку, чтобы взяться заперила, и вдруг неожиданно споткнулась. Она попыталась удержаться на ногах, ноне сумела и кубарем покатилась вниз по лестнице.

Шум падения, крик, вырвавшийся из ее груди, нарушили соннуютишину. Дом проснулся. Захлопали двери, зажглись огни.

Из своей комнаты, выходившей на площадку, выбежала миссЛоусон.

Всхлипывая от отчаяния, она быстро засеменила вниз. Появилсязевающий Чарлз, в роскошном, ярком халате. За ним – Тереза, закутанная в темныйшелк. И Белла в светло-синем кимоно и с гребенками в волосах, чтобы сделать их«волнистыми».

Не в состоянии что-либо понять, почти теряя сознание, ЭмилиАранделл лежала, свернувшись клубочком. Плечо и лодыжка ныли, все тело сводилосудорогой от боли. Она увидела собравшихся вокруг нее людей: глупышка Миннипочему-то плакала и неизвестно зачем махала руками, Тереза смотрела на нееиспуганно, Белла застыла в ожидании, приоткрыв рот. Откуда-то издалека – так ейпоказалось – донесся голос Чарлза:

– Это мячик проклятого пса! Должно быть, он оставил его наплощадке, а она поскользнулась. Видите? Вот он!

Потом она почувствовала, как кто-то взял инициативу в своируки и, отстранив других, встал около нее на колени и начал со знанием делаощупывать ее пальцами.

Ей сразу стало легче. Теперь все будет в порядке.

Доктор Таниос говорил уверенно и ободряюще:

– Ничего, все обойдется. Переломов нет… Просто она оченьиспугалась, ударилась и находится в шоке. Хорошо еще, что так легко отделалась.Могло быть гораздо хуже.

Затем, отодвинув остальных, он легко поднял ее на руки иотнес на постель. В спальне, минуту подержав ее за запястье, он посчитал пульс,кивнул и послал Минни, которая все еще плакала и бестолково суетилась, законьяком и горячей водой для грелки.

Совсем растерявшаяся, потрясенная, истерзанная болью, миссАранделл в эту минуту испытывала огромную благодарность Якобу Таниосу за точувство облегчения, которое принесли ей прикосновения его умелых рук. Он, как иположено врачу, вселял в нее уверенность и бодрость.

Какое-то смутное беспокойство не покидало ее, но она немогла собраться с мыслями и понять, что же именно ее тревожит, – ладно, об этомона подумает потом. А сейчас она выпьет то, что ей протягивают, и уснет, какбыло обещано.

Но чего-то или кого-то ей не хватало.

«О нет, сейчас лучше не думать… Так болит плечо». Она выпилато, что ей дали.

А затем услышала, как доктор Таниос очень приятным,уверенным голосом сказал:

– Теперь все будет в полном порядке.

Она закрыла глаза.

А проснулась от хорошо знакомых звуков – тихого,приглушенного лая.

И через минуту окончательно пришла в себя. Боб, непослушныйБоб! Он лаял за парадной дверью как-то особенно виновато: «Всю ночь прогулял, итеперь мне очень стыдно». Лаял приглушенно, но тем не менее настойчиво.

Мисс Аранделл прислушалась. Да, все правильно. Она услышала,как Минни пошла вниз по лестнице, чтобы впустить его, как скрипнула параднаядверь, услышала тихое бормотанье Минни, тщетно пытавшейся устыдить его: «Ах ты,шалун, наш маленький Боб…» Услышала, как открылась дверь в буфетную. ПостельБоба находилась под столом, где мыли посуду.

И Эмили ясно осознала, чего именно ей не хватало в туминуту, когда она упала. Где был Боб? Весь этот шум – ее падение, крикисбежавшихся со всех сторон людей и отсутствие Боба, который обычно разражалсягромким лаем из буфетной.

Так вот что подсознательно тревожило ее. Теперь это вполнеобъяснимо. Боб, когда его выпустили вчера вечером погулять, ничтоже сумняшесярешил доставить себе удовольствие и не вернулся домой. Время от времени егодобродетель не выдерживала испытания, хотя потом он чувствовал себя виноватым истарался замолить грехи.

Значит, все в порядке. Но так ли это? Нет, что-то еще мучилоее, не давая покоя. Что-то связанное с ее падением.

Ах да, кажется, Чарлз сказал, что она споткнулась о мячикБоба, который тот оставил на площадке лестницы…